удивительно, что, приехав в Петербург, я тотчас же поспешил к большому зданию на Литейном проспекте, у которого по обеим сторонам подъезда на высоких постаментах стояли старинные орудия, отлитые в прежние века, — безмолвные участники славных дел нашей артиллерии.

Обширный зал заседаний комитета находился на втором этаже. Его громадные окна выходили на Литейный проспект, как раз над главным подъездом. Длинный стол, покрытый темно-зеленой скатертью, тянулся вдоль окон. На стенах висели портреты отличившихся деятелей Артиллерийского комитета. Портреты вывешивались после их смерти по особому постановлению, как знак глубокого уважения коллектива работников к своим товарищам. Выделялись портреты крупнейших русских ученых-артиллеристов Маиевского и Гадолина, приобретших своими работами по баллистике и креплению орудий мировую известность.

Никого еще не было. Я оглядел все вокруг и невольно подумал, что этот обширный и строгий зал был немым свидетелем всего хода перевооружений русской армии, всей истории принятия образцов оружия с которым русский солдат отстаивал границы своей родины. Вот еще совсем недавно здесь велись работы по проектированию нового остроконечного патрона для трехлинейной винтовки, значительно улучшившего ее боевые качества. Здесь разрабатывался в горячих прениях и спорах новый станок для пулемета Максима. Здесь вырабатывались тактико-технические требования к новой 76-миллиметровой пушке, а также к образцам полевой тяжелой артиллерии. Здесь делала свои первые робкие шаги отечественная автоматическая винтовка...

Меня вывел из глубокой задумчивости приход членов нашего отдела, которые стали понемногу собираться в зал. Пришел генерал-лейтенант Роговцев, бывший вместе со мной постоянным, штатным членом Оружейного отдела. Роговцев был известен своими работами над новой пулей к трехлинейной винтовке в связи с переходом на бездымный порох. Он провел ряд интересных изысканий новой пули — ее оболочки, гильзы, капсюля. Понемногу стали собираться и другие: генерал Залюбовский, полковник Филатов, генерал Керн. А. Залюбовского, занимавшего должность начальника Сестрорецкого оружейного завода, мы называли «крестным отцом трехлинейной винтовки», ибо под его руководством были в свое время составлены все ее чертежи.

Начальник ружейного полигона Н. Филатов — наиболее энергичный член нашего отдела — отличался большим опытом, выдающимися знаниями. Его работы по теории стрелкового дела были хорошо известны в армии. Он же создал первый учебник, первое руководство. Благодаря настояниям Филатова был организован ружейный полигон, столь необходимый для испытания новых образцов. Он основал «Вестник стрелковой школы», пользовавшийся в армии большим распространением. Филатов был чрезвычайно экспансивный и увлекающийся человек. Говорил обычно с пафосом, сильно жестикулируя, на заседаниях никогда не мог сидеть спокойно, непрестанно вставал со своего места, ходил, останавливаясь за стулом то одного, то другого, и принимал самое горячее участие во всех прениях.

А. Керн являлся основоположником пулеметного дела в русской армии. Бессменный участник всех испытаний пулемета Максима и автор первого руководства по службе у пулемета, Керн отличался необычайным спокойствием и выдержанностью. Он докладывал свои тщательно подготовленные проекты журнальных постановлений монотонным, приглушенным голосом, нанизывая слово за словом.

Пришел попрощаться с нами перед отправлением на фронт и председатель комиссии по разработке автоматической винтовки начальник 1-й гвардейской пехотной дивизии генерал Герцык. Крепко пожимая нам руки, он говорил: «Война — это экзамен для всех нас; у меня теперь одна мысль: выдержу ли я его».

Вскоре председательствующий открыл заседание. То было последнее для меня заседание. После него началась эпоха странствований в поисках оружия для русской армии...

Судьба трех изобретений

Само собой разумеется, что колоссальной важности события, происходившие в те дни, заслонили все очередные дела по рассмотрению различных изобретений и предложений, которые стояли на повестке.

Первый вопрос докладывался лишь для сведения и не подлежал обсуждению. Это было распоряжение военного министерства о немедленном прекращении всех опытных работ, дабы все силы заводов направить на расширение их основного производства. Считалось, что война будет молниеносной, скоротечной и поэтому заводы не успеют доработать новые изобретения во время войны, а между тем их реализация задерживает производство, отвлекая лучших мастеров и рабочих.

Запрещение министерства больше всего задевало меня, так как в то время как раз велись интенсивные опыты и исследования над тремя моими изобретениями. Это был новый патрон с улучшенной баллистикой, новый клинок шашки для кавалерии и, наконец, мое самое любимое и дорогое детище автоматическая винтовка.

После русско-японской войны 1904-1905 годов стало ясно, что надвигается новая эпоха в развитии ручного огнестрельного оружия — эпоха введения автоматической винтовки. Я считал, что для новых образцов с самого начала должны быть разработаны соответствующие патроны, которые обеспечивали бы, с одной стороны, возможность более рациональной конструкции оружия, а с другой — дальнейшее улучшение его боевых качеств.

Все имевшиеся в то время патроны могли быть отнесены к двум категориям: патроны с легкой пулей и большой начальной скоростью (Германия и Россия) или патроны с тяжелой пулей и меньшей начальной скоростью (Франция). Патроны с большой начальной скоростью давали лучшие результаты при ведении огня на близких расстояниях; для дальних же дистанций были выгоднее тяжелые пули, так как они при полете меньше теряли в своей скорости. Нужно было как-то совместить выгоды обеих категорий патронов, то есть получить большую начальную скорость при тяжелой пуле. Этого мне и удалось достигнуть. Работы мои признали весьма важными и ценными; они закончились разработкой нового патрона калибром в 6,5 миллиметра. Предварительные испытания дали настолько благоприятные результаты, что Оружейный отдел в 1913 году постановил заказать по разработанному мной чертежу 200 тысяч таких патронов для самой широкой их проверки. Таким образом, большая и кропотливая работа к началу войны была почти закончена. И теперь все это приходилось оставлять.

Такой же участи обрекались и опыты над новым клинком для шашки. Этим вопросом я занимался уже давно. Мне пришлось изучить самые различные виды холодного оружия, в результате чего были составлены два труда, одобренные