Литвек - электронная библиотека >> Николай Григорьевич Самвелян >> Историческая проза >> Казачий разъезд
Казачий разъезд. Иллюстрация № 1
Была та смутная пора,
Когда Россия молодая,
В бореньях силы напрягая,
Мужала с гением Петра.

А. С. Пушкин. «Полтава»


Казачий разъезд. Иллюстрация № 2

Пролог

Лишь этот человек оставался спокойным посреди всего, что творилось вокруг. Хлестал дождь. Ветер гнал сизые рваные тучи к нависшей над городом крутолобой горе. Тучи огибали гору и уплывали к северу. Время от времени короткие молнии жалили шпили костелов, целили в высокие деревья и башни древней крепости на самой макушке поросшей кустарником горы.

А внизу, на земле, неистовствовали уже не стихии, а люди. Стреляли отовсюду. Из Низкого замка и костела Кармелитов, с городских валов и просто из окон. Но худой, сутулый человек с узким лицом аскета, одетый в кирасу и серый суконный плащ, приспустив поводья, медленно ехал по улице, будто не было ни молнии, ни дождя, ни стрельбы, а сам он возвращался с обычной загородной прогулки. Может быть, из-за своей сутулости и манеры держать голову опущенной на грудь он напоминал усевшуюся на коня огромную ворону. Вокруг человека суетились охранники — драбанты, стремясь заслонить его от шальных пуль. Узколицый махнул рукой: пустое, город уже взят, а солдат не должен бояться смерти. Ведь шальная пуля — это судьба. Если минует она тебя, ты сколько-то минут — в счастливчиках. До следующего выстрела.

Вскоре кавалькада добралась до центральной площади города, носившей название «Рынок». Тут находилось здание магистрата — ратуши — растянутое по фасаду строение, состоявшее из трех возведенных в разное время домов, но так точно подогнанных друг к другу, что лишь опытный глаз мог отметить различие почерка зодчих. Венчала ратушу шестидесятиметровая башня со шпилем и смотровой площадкой, а главный вход караулил каменный лев на пьедестале. Сейчас, вымокший под дождем, он казался каким-то озябшим, а выражение его каменной морды стало тоскливым и обиженным. Ему тоже не нравилось все то, что совершается на земле.

Человек спешился, жестом отстранив драбанта, попытавшегося ему помочь, все так же сутулясь, обошел мощенную камнем площадь. Остановился у каменного колодца, рядом с которым была установлена огромная бронзовая русалка.

— Что это? — спросил он. — И зачем?

Драбанты ответить на вопрос, естественно, не могли. Затребовали кого-нибудь из сведущих.

Из ближайшего костела выволокли немолодого, хромающего и путающегося в рясе человека — ксендза Шимановского. Драбанты поддерживали его под локти.

Шимановский объяснил, что русалку поставил здесь еще сто двадцать пять лет назад, а именно в 1580 году, известный архитектор и скульптор Петр, по прозвищу «Итальянец». Считалось, что русалка спасает колодец от загрязнения и высыхания.

— А сейчас в колодце есть вода?

— Колодец внезапно высох, — ответил Шимановский. — Никто не знает, как это случилось.

— Значит, русалка не уберегла? Есть старое правило: побольше полагаться на бога и поменьше на прекрасных дев.

Шимановский вздохнул, сначала поднял очи к небу, затем опустил долу и промолчал. Он-то всегда так считал. А остальные…

Между тем узколицый подошел к лобному месту. И здесь была скульптура, напоминающая Януса о двух ипостасях. Одно лицо было мужским, второе — женским. Шимановский рассказал, что тут некогда казнили преступников, а также многих молдавских господарей и казацкого атамана Ивана Подкову.

— А теперь?

— В последнее время, слава богу, казней меньше.

— Некого или некому? — спросил узколицый.

Шимановский не понял вопроса. Ему растолковали: нет палача или же вывелись преступники? Нет, и должность палача существовала, и преступники еще водились. Может быть, все дело в том, что вокруг война…

— Ясно, — сказал узколицый. — Значит, некогда.

Затем, оставив ксендза под дождем и даже не поблагодарив, он неспешной, твердой походкой направился к входу в ратушу.

Утро этого человека — а именовали его Карлом XII, королем шведов, готов и вандалов, — началось в палатке на горе у Высокого замка. На рассвете пропел петух, разбудив своего хозяина. Карл поднялся с походной кровати, сам натянул ботфорты (он спал одетым, лишь расстегнув две верхние пуговицы сюртука), умылся и выпил поднесенные ему два сырых яйца и стакан молока.

Дождь ненадолго прекратился, и словно чья-то рука расшторила окно — сразу же стал виден внизу, под горой, город, опоясанный стенами, мощно укрепленный Низкий замок, еще не пришедший в такое запустение, как Высокий, предместья и неширокая речка Полтва. Текла речка медленно, спокойно. И казалось, вот-вот она вовсе уснет и превратится в бесконечно длинный узкий пруд. Берега ее поросли ивняком и камышом. В подзорную трубу было видно, как вдоль левого берега тихим прогулочным шагом пустили своих коней два всадника — дама в шляпе с длинной накидкой, развевавшейся по ветру, и какой-то щеголь в голубом камзоле. Иногда щеголь наклонялся к даме, что-то говорил. Возможно, там звучали стихи или же ласкали воздух красивые слова. Скоро эти наивные картинки будут разорваны в клочья, сметены залпами.

Этот город предстояло сегодня взять штурмом. Ничего другого не оставалось, так как комендант Львова Зигмунт Галицкий вот уже два месяца не отвечал на ультиматумы Карла, а теперь, судя по всему, вознамерился даже сопротивляться. Если он считал себя сторонником свергнутого с польского трона короля Августа II, то все равно такое поведение было чистейшим безумием.

Но как донесли лазутчики, комендант был человеком отчаянным. Кроме того, он считал, что стены у Львова крепки, а шведы не успеют подтянуть осадную артиллерию. И оказался прав.

Карл явился к городу лишь с конным отрядом, без пехоты и без обозов.

Галицкий и тут удивил короля. Он выслал навстречу шведам двести драгун, которые с криком «Не дозволим!» лихо врубились в шведские ряды. Эта атака была столь неожиданной и до такой степени не вязалась ни с какими правилами военного искусства, что Карл в изумлении выгнул бровь. Что бы подобное значило?

Красиво, но, пожалуй, чрезмерно романтично. Расчетливый воин подобного себе не позволил бы. Но может быть, это лишь отвлекающий маневр? Уж не последует ли вслед за первой атакой еще одна? Может быть, хитрый комендант держит в резерве еще три-четыре сотни конников, чтобы внезапно ударить во фланг наступающим шведам? Но в подзорную трубу город был виден как на ладони. Зигмунту Галицкому просто некуда было «спрятать» резерв.

Бровь короля Карла опустилась: нет,