перестанет пить хоть на короткое время.

— И не думайте даже об этом! Он уж таков. Вы понимаете, мы только что закончили одно большое дело. Мы отлично провели его и получили такой чек, какого раньше нам не приходилось видеть.

— Он очень силен, не правда ли?

— Да, он достаточно силен, а кроме того за ним стою я.

— Это правда. Я забыла об этом.

— Между тем, это важно, так как он всегда рассчитывает на меня. Что бы там ни говорили, а дело было очень тяжелым, но мы все же довели его до конца. Тогда он подумал, что неплохо бы немного отдохнуть и приехать сюда провести курс лечения алкоголем. Ему это скоро надоест.

Где-то в доме зазвонил телефон.

— Этому кретину на станции никогда не надоест звонить? — спросил Николс после небольшой паузы.

— Нет,— ответила Сюзанна.—Он всегда так настойчив. Иногда мы бываем в другом конце дома. И он это делает из любезности.

— Вам не кажется, беби, что надо подойти к телефону? Только кто подойдет? Я, или, может, вы?

— Безусловно не я! Я не на службе. Следовательно, это будете вы!

Николс вздохнул.

— Эхо мне неприятно и совсем не по той причине, по какой вы думаете. Я с удовольствием подниму трубку, но я буду обманут. Я предпочел бы, чтоб подошли вы.

— Почему?

— Потому что мне нравится, как вы ходите. В вас что-то есть. Вы не ходите, а продвигаетесь с грациозным покачиванием, за что многие женщины заплатили бы кучу денег. Я мог бы целые дни смотреть, как вы ходите. Мне нравится, как ваши ножки ступают на пол. У вас божественные лодыжки. Я, может быть, вам не говорил, но я большой поклонник лодыжек. Это немного моя мания. Когда вы ходите, вы мне напоминаете богиню.

Сюзанна вздохнула.

— Я полагаю, что после всего сказанного мне придется подойти к телефону.

Николс, не отвечая, закурил новую сигарету. Девушка встала. Ее тонкая фигура исчезла в глубине дома. Звонок прекратился..

Сюзанна вернулась и уселась снова рядом с Николсом.

Надо думать, что Томсон повесила трубку или станции надоело звонить. Я пришла слишком поздно.

— Ну и что из этого? — ответил Николс.— Такие вещи направляются судьбой. Если бы вы подняли трубку, может, произошли бы- какие-нибудь события.

С вами этого не случилось, и мы остались здесь и смотрим на дождь. Это напоминает мне русскую принцессу-, которую я знал.,

Она сделала вид, что зевает,

— Она была красива?

— Была ли она красива? — воскликнул Николс.— Она была очаровательна.

— И она сходила с ума по вас?

— Как вы догадались?

— За четыре дня историю с русской принцессой вы рассказали мне, по крайней мере, шесть раз и одиннадцать раз о крашеной блондинке из Оклахомы. Я начинаю смотреть на объекты ваших побед как на своих старых знакомых, мистер Николс.

— Почему вы не называете меня Уедмир?

Она искоса посмотрела на него.

— Хорошо. Я буду называть вас Уедмир. Имя идет к вам..

Николс почесал затылок и промолчал.

* * *

Вернувшись к себе в Ноубридж, Эффи Томсон громко хлопнула дверью и бросила сумку в один конец комнаты, шляпу —в другой. Она побледнела от злости. Стоя посредине комнаты, заложив за спину руки, она повторяла:

Черт... черт...

Затем достала из ящичка на полке камина сигарету и нервно зажгла ее, прошла на кухню, поставила на газ жаркое, после чего вернулась обратно в комнату.

Она была маленького роста, но очень красива, с рыжими волосами, отлично оттеняющими ее нежную кожу. Ее костюм — черная юбка и кремовая шелковая блузка— выглядели, как форменная одежда.

Зазвонил телефон. Она с неприязнью посмотрела на него, потом подошла и сняла трубку. Она узнала голос Уикки, ночного сторожа с Беркли-сквера, где у Каллагана были бюро и квартира.

— Прошу прощения, что побеспокоил вас, мисс Томсон, но ваш телефон, который вы мне поручили перед уходом, звонит без перерыва!

— Это опять миссис Денис?

— Опять она. Можно подумать, что ее что-то сильно беспокоит и она упорно хочет повидать мистера Каллагана.

— Я попробую с ним связаться отсюда. В следующий раз, когда она позвонит, вы ей скажите, что я у себя дома и постараюсь связаться с мистером Каллаганом. Если мне это удастся, я ей позвоню.

— Слушаю, мисс Томсон. Да, есть еще другое дело. Сразу же после вашего ухода из банка принесли конверт с надписью «неотложное».

— Спасибо, Уикки. Не откроете ли вы конверт и не прочтете ли мне его содержание?-

— Конечно, мисс Томсон. Не отходите от телефона. -

Через несколько секунд голос Уикки снова раздался в телефонной трубке.

— Вот содержание, мисс Томсон: «Дирекция выражает свое почтение мистеру Каллагану и с сожалением информирует, что чек на четыре тысячи долларов, представленный им сорок восемь часов назад для перевода его на текущий счет, был возвращен с пометкой «возвращен выдавшему»».

— Спасибо, Уикки.

Улыбаясь, но с гневным огоньком в глазах, она добавила:

Теперь, может быть, они все же удостоят меня ответом. Спокойной ночи, Уикки!

Несколько секунд она молча смотрела на аппарат.

— Мой долг,— пробормотала она, — немедленно протелефонировать им, но я этого не сделаю: Прежде всего я выпью две чашки чаю, выкурю две сигареты и приму горячую ванну. Потом кто-нибудь из двух, может быть, и подойдет к телефону.

* * *

Дождь перестал. Между тучами проглядывало чистое небо.

— Вы знаете, Сюзанна, у меня сильно развито чувство прекрасного.

— Что это значит?

— Боже мой, ну, например, когда я думаю о вас.

В доме вновь послышался звонок телефона.

— Нужно,— сказала Сюзанна,— ответить на этот призыв и достаточно быстро, так что будет лучше, ecли я пойду... Это даст вам новую возможность полюбоваться* моей походкой.

— Идите, красотка! Упражнения вам будут полезны.

Она встала, быстро пересекла столовую и прихожую, направляясь в бюро, где находился телефонный аппарат.,

— Подождите у телефона,— сказала барышня междугородной станции,—вас вызывает Лондон.

Немного спустя в трубке -зазвучал раздраженный голое Эффи Томсон.

— Это отель «Звезда и полумесяц?» Могу я говорить с мистером Каллаганом или с мистером Николсом, или они все еще нездоровы?

— С вами говорит,— ответила Сюзанна,— мисс Меландер, дочь владелицы отеля. Это мисс Томсон? Я имею удовольствие с ней разговаривать?

— Безусловно.

— Мне столько говорили о вас, что теперь, когда я узнала ваш голос,. кстати, очень мелодичный, мне ка- жется; что я хорошо знаю вас.

— Благодарю, вы очень любезны, но, простите за