Он помахал перед лицом Хедда номером вечерней газеты.
Жирными буквами в ней был отпечатан на первой странице список виднейших коммунистов, арестованных за последний день.
— Вы видите?
— Я не понимаю…
— Не понимаете? Что вы сделали со своим аппаратом? Вы меняли сознание индивидуумов. Но вы не изменяли их бытия: Ваш луч изменял их клеточки, но не мог отобрать у них их фабрик и заводов. Вы делали фабрикантов и аристократов коммунистами, но вы не могли сделать их пролетариями. Ваш луч не изменял их привычной обстановки. И, попав в нее, они быстро возвращались к прежнему. Что мог сделать ваш аппарат? Насадить коммунизм сверху? Вот и насадили. Аристократы-коммунисты сбили с толку рабочие массы. Коммунизм в министерствах ослабил боевую готовность партии. Но бытие взяло верх. Действие вашего луча прошло, и вот результаты: сотни товарищей уже расстреляны, тысячи томятся в тюрьмах.
Мистер Хедд молча выслушивал все, что говорил Джон. Сразу спала с него вся прежняя самоуверенность и профессорская самовлюбленность.
— Вот что наделали вы, — ревел Джон.
— Да, кажется, вы правы. Мой опыт неудачен. Но что же, что приведет мир к коммунизму? Если бессильна наука…
— То мы сильны. Есть одно средство для этого. Слышите — одно. Когда же вы, наконец, поймете, что это средство — пролетарская революция?!…