тихие. Даже их сын не шумел. Сама Антония была вообще женщиной очень вежливой. И хотя ей почти столько же лет, сколько и мне, она всегда здоровалась первой.

— Где мальчик? Все еще у вас? — спросил Ралчев.

— Он в комнате моего сына. Румен показывает ему какой-то альбом. Он ведь совсем еще ребенок, уже немного успокоился. И не плачет. Хотите его увидеть?

— Нет, нет, — чуть ли не с испугом ответил Ралчев. — Вы не знаете, где мальчик был после обеда?

— В кино. Он сказал мне, что смотрел «Фанфан-Тюльпан». В пятый раз. Я и не знала, что этот фильм еще идет.

Не знал и Ралчев, вообще не смотревший этот фильм. Стоило проверить, в каком кинотеатре был мальчик. Теперь ему не оставалось ничего другого, пак попрощаться с доброжелательной женщиной, пожать мягкую потную руку ее мужа и выйти на улицу в сопровождении мирных запахов обжитого дома.

Темнело. Воздух был мягким, небо нежным, стояло полное безветрие. Наверное, погода еще долго будет такой же тихой и приятной. «А может, и наоборот, — неожиданно подумал Ралчев. — Никогда нельзя наверняка предсказать погоду на завтра».

Выйдя на оживленную улицу, он остановил свободное такси. Ралчев редко позволял себе такую роскошь — экономить силы и время за счет транспорта. Но сейчас он спешил в аэропорт. В эти трудные минуты явно не хватало начальника. Ралчеву казалось, что чем раньше он туда приедет, тем раньше увидит Димова.

3

В аэропорт Ралчев приехал в четверть девятого. До самолета из Варны оставалось добрых полчаса. Он выпил чашечку кофе, потом — неожиданно для себя — заказал рюмку коньяку. Коньяк как-то странно возбудил его: мысли замелькали с калейдоскопической быстротой. Он подумал о второй рюмке, но… лишь усмехнулся и поспешил встать.

Ралчев так и не услышал, как по радио невнятно объявили, что самолет из Варны приземлится через пять минут. Большая белая машина села почти бесшумно, и только после этого до его слуха долетел рев заглушаемых двигателей и пронзительный свист воздуха. Пассажиры вышли из самолета, и он заметил в толпе плотную фигуру своего начальника, казавшуюся невероятно земной и внушительной среди других человеческих фигурок, смешно семенивших по бетону.

— Привет начальству! — сказал Ралчев, когда Димов поравнялся с ним.

Инспектор только теперь увидел Ралчева, в его взгляде мелькнуло удивление. Он не привык к тому, чтобы его встречали и провожали.

— Привет, — ответил он и протянул руку.

И это было не совсем в стиле Димова. Как и его отец и дед, он редко позволял себе такие вольности, особенно на службе, и как его отец и дед, считал сдержанность главным признаком человеческого достоинства.

— Что-нибудь случилось?

— Случилось, — кивнул Ралчев.

— Может, тебя уволили? — шутливо поинтересовался Димов.

— Если бы!

— Что так? Или надоело?

— Люблю динамику, — так же шутливо ответил Ралчев. — А эти серые будни и впрямь начинают надоедать.

— Так что же сегодня произошло?

— Да целое дело… Очень необычное убийство… если такое определение может быть хоть капельку уместным…

Улетая, Димов оставил свой «Москвич» на платной стоянке. Так что теперь им не оставалось ничего другого, как сесть в машину и направиться в город. По дороге Ралчев подробно изложил своему начальнику суть дела. Димов молчал, но Ралчев чувствовал, что слушает он с интересом.

— Ну и что тебе кажется странным? — спросил Димов.

Ралчев почувствовал в голосе начальника сдержанное любопытство.

— Как что? Убийство произошло в прихожей, Потом труп зачем-то перенесли в спальню. Зачем-то положили на постель и зачем-то накрыли одеялом. Эти действия кажутся мне бессмысленными. Прежде всего убийца рисковал перепачкать себя кровью и оставить дополнительные улики. Но самое странное в том, что после всего он смыл следы крови в прихожей.

— Тщательно? — сейчас же спросил Димов.

Ралчев отметил и другие очевидные несуразности преступления. Увлекшись, чуть не прозевал вопрос Димова.

— А нож?

— Ножа не нашли… Словно убийца захватил его с собой на память.

— Так, ясно… — пробормотал Димов.

Ралчев посмотрел на него почти с обидой.

— А мне вот ничего не ясно, — сказал он. — Спрашиваю себя — зачем преступник сделал это. Конечно, труп часто переносят в другое место, путают след. Но так делают лишь в тех случаях, когда хотят скрыть истинное место преступления, пустить следствие по ложному пути. А тут совсем другой случай.

— Да, ты прав, — согласился Димов.

— В чем прав? — Ралчев бросил на него быстрый взгляд.

— По первому впечатлению все действительно выглядит бессмысленным и нелогичным. Кажется, будто совершенно неважно, где было совершено убийство — в прихожей или в спальне. Ведь все равно ясно, что убита она в собственной квартире.

— Почему ты говоришь «по первому впечатлению»?

— Потому что эти действия не могут быть ни бессмысленными, ни лишенными логики. У преступника всегда есть свои соображения. Только мы вот пока не можем их понять.

— И в самом деле идиотская история! — сердито воскликнул Ралчев. — Если только убийца не психопат.

Как Ралчев и ожидал, Димов сразу же отправился на службу. Они поднялись на второй этаж, вошли в просторный холодный кабинет инспектора. На письменном столе уже лежали снимки, сделанные на месте преступления, и справка о семейном и служебном положении Радевых. Димов внимательно изучил снимки и документы. Через некоторое время пришел и дактилограф. Его желтое равнодушное лицо ни о чем не говорило.

— Никаких неизвестных отпечатков мы не обнаружили, — сообщил он. — Только отпечатки пальцев убитой и ее мужа… И ребенка, конечно…

— Да, спасибо, — кивнул Димов.

Дактилограф ушел. Димов немного помолчал, потом спросил:

— Какое у тебя впечатление от мужа убитой? Ты говорил, что он потрясен смертью жены.

— Пока не могу ничего добавить…

— А мальчика ты видел?

— Нет, побоялся.

— И я бы побоялся. Где он был во время убийства?

— Не волнуйся, у него есть алиби! — пошутил Ралчев. — Он был в кино.

— Я не шучу, — серьезно произнес Димов. — Если я еще не выжил из ума, то загадка скорее всего окажется связанной именно с ним…

Ралчев удивленно посмотрел на шефа и поинтересовался:

— У тебя уже есть гипотеза?

— Да, есть! И вообще вся эта запутанная история может иметь только одно разумное объяснение. Оно же — и самое неразумное…

— Ты, кажется, решил помучить меня?

— Нет, на этот раз нет, — усмехнулся Димов.

Он закурил и на мгновение словно растворился в клубах дыма.

— У убитой есть две сестры.