друзей.

И в самом деле, в комнате появилась Мораг, сгорбленная старушонка, похожая скорее на скрученный древесный сук, чем на человеческое существо. Глаза, как шарики темного стекла, сверкали, пронизывая человека насквозь, примечая даже то, что было скрыто от самых проницательных взоров. Она часто использовала преимущества своей гибкой крошечной фигуры, незаметно проникая в те места, где ее не ждали, подслушивала, подсматривала и все докладывала госпоже.

На этот раз она почти бесшумно пересекла комнату и снова открыла окно.

— Ну? — нетерпеливо бросила Бронуин.

— Я видела, как ты захлопнула окно. Они загоготали и сказали, что устроят тебе брачную ночь, без которой ты, видать, чахнешь.

Бронуин резко отвернулась от старухи.

— Ты даешь им слишком много пищи для сплетен! И это вместо того, чтобы высоко держать голову! — зудела та. — Они всего лишь англичане, а ты — Макэррон.

— Я не нуждаюсь ни в чьих указаниях! — отрезала Бронуин. Рэб, ощутив досаду хозяйки, мгновенно вскочил и встал рядом. Бронуин зарылась пальцами в его мех. Мораг улыбнулась, наблюдая, как девушка идет к скамейке под окном. Бронуин положили на руки Мораг, едва девочка появилась на свет из материнского чрева. Мораг прижала малышку к груди, стоя у смертного ложа ее матери. Именно она нашла кормилицу для младенца, назвала подопечную именем ее валлийской бабки и нянчила до шести лет, когда девочка перешла на попечение отца.

И теперь Мораг с гордостью озирала свою питомицу, которой вот-вот должно было исполниться двадцать. Бронуин уродилась высокой, выше, чем большинство мужчин, стройной и гибкой, как тростинка. Она не закрывала волос, как англичанки, но распускала их по плечам густым черным, словно смоль, водопадом, таким тяжелым, что, казалось, тонкая шея хрустнет под таким грузом. Сегодня на ней было атласное платье по английской моде цвета сливок от шотландских коров. Корсаж с квадратным вырезом туго облегал упругие молодые груди, сужался к талии, откуда материя расходилась широкими складками. Искусная вышивка золотой нитью вилась по вырезу, вокруг талии и по переду юбки.

— Надеюсь, я заслужила твое одобрение? — резко спросила Бронуин, все еще раздраженная спором из-за наряда. Она сама предпочитала шотландскую одежду. Но Мораг убедила ее надеть английское платье, посоветовав не дать врагу причин смеяться над тем, что они называли «варварскими лохмотьями».

Мораг сухо хмыкнула.

— Я тут подумывала, как жаль, что мужчине не придется снять его с тебя сегодня ночью!

— Англичанин! — прошипела Бронуин. — И ты так скоро забыла это? Неужели красная кровь моего отца выцвела у тебя на глазах?

— Ты сама знаешь, что этого не произошло, — спокойно откликнулась Мораг.

Бронуин тяжело опустилась на скамейку. Блестящий атлас цветком раскинулся вокруг нее. Она рассеянно провела пальцем по выпуклой вышивке. Платье стоило дорого, а ведь эти деньги могли быть потрачены на нужды клана. Но ее люди не хотели бы, чтобы она опозорилась перед англичанами, поэтому Бронуин купила наряды, достойные любой королевы.

Только вот это платье должно было стать ее подвенечным.

Она яростно дернула за золотую нить.

— Не смей! — скомандовала Мораг. — Не смей портить платье только потому, что зла на одного англичанина. Может, у него есть причины опаздывать на собственную свадьбу!

Бронуин так и взметнулась со скамьи, от чего Рэб предостерегающе зарычал.

— Да хоть бы мне вовек его не видать! Надеюсь, ему успели перерезать глотку и оставили гнить в какой-то канаве.

Мораг пожала плечами:

— В таком случае тебе найдут нового мужа, так что какая разница, умер этот или нет? Чем скорее ты обвенчаешься с ним, тем скорее вернешься в горы.

— Тебе легко говорить! — завопила Бронуин. — Это не ты должна венчаться с ним, и… и…

В маленьких черных глазках Мораг заплясали веселые огоньки.

— И ложиться с ним в постель? Так вот что тебя тревожит? Поверь, я с радостью бы поменялась с тобой местами, если бы только выпал случай! Как по-твоему, этот Стивен Монтгомери заметит, если я скользну к нему под бочок вместо тебя?

— Что я знаю о Стивене Монтгомери, кроме того, что он не питает ко мне ни капли уважения, если заставляет дожидаться едва ли не у алтаря?! Говоришь, англичане смеются надо мной? Этот человек, которому предстоит стать моим мужем, выставил меня им на посмешище! — Девушка, прищурившись, взглянула на дверь. — Да переступи он сейчас порог, я с радостью вонзила бы нож в его черное сердце!

Мораг улыбнулась. Джейми Макэррон гордился бы своей дочерью. Даже в плену она сохранила гордость и мужество. Вот и теперь, несмотря ни на что, подбородок высоко поднят, глаза сверкают, посылая невидимому врагу стрелы хрустально-голубого льда.

Бронуин была поразительно красива. Волосы черны, как безлунная ночь в шотландских горах, глаза переливаются синевой воды в залитом солнцем озере. Контраст был ошеломляющим. Неудивительно, что люди, особенно мужчины, лишались дара речи при первом взгляде на нее. И эти синие сапфиры прятались под густыми темными ресницами, веерами ложившимися на тонкую кожу цвета сливок. Темно-красные губы, казалось, звали к поцелуям. И только подбородок унаследовала она от своего отца: сильный, квадратный, с маленькой ямочкой посредине.

— Будешь прятаться в этой комнате, они посчитают тебя трусихой. Какой шотландец боится насмешек англичан?

Бронуин негодующе выпрямилась и оглядела свой светлый наряд. Одеваясь сегодня утром, она думала венчаться в этом платье. Теперь время, назначенное для брачной церемонии, давно прошло, а жених и не думал показываться. Не прислал даже гонца с объяснениями или извинениями.

— Помоги мне раздеться, — велела она Мораг. — Нельзя, чтобы платье испачкалось до свадьбы. Пусть лежит до другого раза. А может, и для другого мужчины.

При этой мысли она слегка улыбнулась.

— Что ты задумала? — всполошилась Мораг, расшнуровывая спинку платья. — У тебя вид кошки, полакомившейся крадеными сливками.

— Ты слишком любопытна. Лучше принеси мне платье из зеленой парчи. Пусть англичане не воображают, что увидят перед собой страдающую брошенную невесту! Скоро они поймут, что шотландцы замешены из теста покруче.

Хотя она считалась пленницей и пробыла здесь больше месяца, все же тюремщики разрешали ей свободно бродить по дому сэра Томаса Крайтона. Если же девушка желала погулять по двору и саду, ей полагалась охрана. За ней постоянно следили, днем и ночью, и король предупредил членов клана, что, если Бронуин попытаются спасти, ее немедленно казнят. Здесь же ей не причинят вреда, но король намерен сделать вождем