лишь голограмма.

— Лейтенант, — бросил Флэндри через плечо. — Будьте готовы к отражению атаки.

— Зачем? — сказал Айхарайх. Вооруженные люди не обратили на него внимания. Его облик мерцал в сумраке под сводом, куда не проникал солнечный свет. — Вы же обнаружили, что у нас нет ничего, чтобы оказать вам сопротивление.

У тебя наверняка есть что-то за пазухой.Флэндри не ответил. Несколько ракет или что-нибудь еще в том же духе. Ты просто не хочешь использовать их в этом городе. А где же ты сам, и что ты делал, пока нас морочили твои призраки?

Словно со стороны он услышал свой голос:

— Те, другие, не были с нами на прямой аудиовизуальной связи, в отличие от тебя, не так ли? Не было никакой причины устраивать представление, прикидываться настоящими, если бы они действительно существовали. Это компьютерные подобия, которые нужны, чтобы уводить союзников и врагов в сторону от правды. Ну что же, жизнь сделала меня недоверчивым. Айхарайх, ты в самом деле последний живой херейонит. Самый последний. Не так ли?

Внезапно такая мука исказила лицо Айхарайха, что Флэндри отвел взгляд.

— Отчего они умерли? Как давно?

Ответа он не получил. Вместо этого раздалось:

— Доминик, у нас одна душа, у тебя и у меня. Мы оба всегда были одиноки.

Короткое время я не был одинок, а теперь она — она там, в одиночестве, в вечном одиночестве.Флэндри овладела ярость.

— Ты должен был столетиями играть в свои игры. Зачем? И… по какой бы причине ты ни скрывал, что твой народ вымер… зачем обманывать живых? Ты, ты мог бы просветить их, показать то, что сделало вас, херейонитов… эллинами Галактики — но ты сидел в гробнице или появлялся среди живых как вампир… Ты безумен, Айхарайх? Безумие движет тобой?

— Нет!

Флэндри однажды уже слышал скорбь в мелодичном голосе. Но ему не доводилось слышать стона:

— Нет! Оглянись. Кто может сойти с ума от этого? Искусство, музыка, книги, мечты — и более того, возвышенный дух миллионолетий — все это, записанное сканнерами, рекордерами… если бы у тебя была возможность повстречаться, с кем хочешь… С Гаутамой Буддой, Конфуцием, рабби Гилелем, Иисусом Христом, Руми… Сократом, Ньютоном, Хокусаи, Джефферсоном, Гауссом, Бетховеном, Эйнштейном, Ульфгейром, Мануэлем Великим, Мануэлем Мудрым — позволил бы ты своим военачальникам обратить все это в орудие для достижения их гнусных целей? Нет!

И Флэндри понял.

Понял ли Айхарайх, наполовину ослепленный воспоминаниями о своих умерших соплеменниках, что он выдал?

— Доминик, — торопливо шептал он. — Я воспользовался тобой, как и многими другими. Это произошло не по моей воле. Ну да, правда, это было искусство, спорт — и для тебя тоже, — но мы служили: ты — цивилизации, которая, как ты знаешь, умирает, я — наследию, которое, я знаю, может существовать, пока существует это солнце. Кто из нас больше вправе? — Он протянул вперед нематериальные руки. — Доминик, остановись. Мы подумаем, как увести твои корабли и спасти Херейон…

Флэндри снова стал той же машиной, которая приговорила его сына.

— Я должен буду заманить свой отряд в какую-то ловушку. Мерсейя получит обратно планету и все, что она дает. Твой танец теней будет продолжаться. Верно?

— Да. Что значат для тебя несколько жизней? Что значит для тебя Терра? Кто вспомнит об империях через десять тысяч лет? Но могут вспомнить тебя, спасшего Херейон.

Огоньки свечей вокруг гроба. Флэндри покачал головой:

— Слишком много предательств ради слишком многих идеалов. — Он повернулся. — Возвращаемся.

— Есть, сэр, — прозвучало с облегчением.

Призрак Айхарайха сложил руки вместе, словно просил о чем-то. Флэндри коснулся переключателя гравипояса. Толчок — и он взмыл над городом в угасающий сумрачный день. За ним следом летели похожие на роботов люди.

— Бригайте! — крикнул Вимезал. — Берегись!

Из самой высокой башни рванулась дюжина копьевидных предметов. От них потянулись огненные лучи. «Дистанционно управляемые флайеры, — понял Флэндри. — Неужели Айхарайх все еще на что-то надеется, или он хочет только мести?»

— Чайвз, — сказал он в микрофон. — Подбери нас!

С брони Вимезала посыпались искры. Он перевернулся в воздухе быстрее, чем это казалось возможным для человека в броне. Его энергетическое оружие, почти такое же мощное, как примененное против них, выстрелило в ответ. Грохот и сияние. Воздух тоненько зазвенел. Вражеский флайер рухнул и взорвался. Осколки повредили изящный фасад.

— Защищайте капитана, — приказал Вимезал.

Бойцы сомкнулись вокруг Флэндри. Залпы преследовали их. В голове шумело, было жарко. Защищая его, десантники не могли маневрировать. Флайеры приближались.

И тут на них упала тень от корпуса, закрывшего солнце. Полыхнул огонь. Эхо отдалось и смолкло в дымящихся руинах внизу. Вимезал радостно закричал и жестом приказал своим бойцам расступиться, чтобы Флэндри мог первым войти в открытый люк «Хулигана».

Израненный, потрепанный, победоносный денницианский флот вышел на орбиту вокруг Херейона. В рубке Бодин Миятович и его военачальники долго стояли, глядя на обзорные экраны. Там среди звезд мягко сверкала планета, как знак мира. Но виденные ими раньше снимки, услышанные рассказы заставляли этих суровых людей колебаться.

Миятович спросил в тишине:

— Должны ли мы открыть огонь?

— Да, — сказал Флэндри. — Мне тоже ненавистна эта мысль. Квоу из Нового Афероха встрепенулся. Его сняли с разбитого легкого крейсера, он опоздал и знал меньше остальных.

— А разве саперы не могут сделать того, что необходимо? — возразил он.

— Хотел бы я, чтобы смогли, — вздохнул Флэндри. — У нас нет времени. Я не знаю, на сколько миллионов лет истории мы смотрим. Как можем мы прочесть их прежде, чем прибудет мерсейский флот?

— Так вы уверены, что сиюминутный выигрыш может оправдать деяние, которое однажды заставит любителей прекрасного, искателей знаний проклинать наши имена? — требовательно спросил змай. — Может ли на самом деле здесь быть центр разведки противника?

— Я никогда так не говорил. Это явно не так. Но планета должна быть чертовски важна сама по себе. Мы не можем причинить им худшего урона, чем вырвать ее у них.

— Ваши логические выводы весьма шатки.

— Ничего подобного! Разве смертные были когда-нибудь уверены в чем-то? Но послушайте, Квоу. Когда мерсейцы открыли Херейон, они уже стремились к завоеваниям. Айхарайх, сидевший среди призраков, которые оживляли для него