спасёт глупую нерпу. Но соплеменники, напряжённо подпевая невнятным возгласам Сиирт-Я, ждали окончательного решения духов, последнего знака их благорасположения. Они чувствовали, что конец «охоты» близок. И тут звон амулетов оборвался. Сиирт-Я замер и резким движением высоко подбросил посох, одновременно выронив нерпичий колпак и рухнув рядом с ним. Теперь на льду рядом лежали двое — человек и нерпа. Посох, взлетевший над ледяной поляной, завис на мгновение, словно остановленный взглядами зрителей, и тут же устремился вниз своим остро отточенным наконечником. Промахнётся — плохой знак: охота будет неудачной. Поразит Сиирт-Я — ещё хуже. Значит, духи совсем рассердились на племя…

— А-а-а! — приглушённо ахнула толпа, когда посох, пронзив колпак, глухо ткнулся в лёд. Напряжение спало, развеялось, будто его и не было. Послышались смех, радостные возгласы, похвалы великому другу духов Сиирт-Я.

Но никто из них, однако, не догадывался, какие тяжёлые думы одолевают сейчас Сиирт-Я. Внешне торжественный, горделивый, он думал о вчерашнем разговоре с другими сиртами-хранителями. Всё дальше в безвозвратном прошлом оставалась былая слава их племени — когда-то многочисленного могущественного народа, обитавшего на благодатном цветущем континенте! Всё труднее давалась жизнь на островках, всё сложнее было добывать пищу. Холода из года в год становились всё суровее, а подземные толчки сотрясали некогда великую страну всё чаще. И вчера старейшие из хранителей говорили о том, что надвигается новая беда, и только те, кто уйдут навстречу перелётным птицам, может быть, сумеют выжить. Выжить и продолжить род сииртов, потомков мудрейших скерлингов. Выбор хранителей остановился на семи молодых, сильных Сиирт-Я, заклинателях духов, в том числе и на нём. Им, которым безоговорочно верит племя, надлежит вести людей в новые земли в следующую зимнюю ночь, когда замёрзнет Океан. Им предстоит спасать хранимый веками бесценный дар чужеземцев — Священное Ухо… Значит, ещё одно холодное лето на земле предков, и надо будет уходить…

— Тебе пора уходить, — тронула его за плечо Пуйме. — Утро.

Роман открыл глаза, и первое, о чем он подумал, было: а не приснилось ли ему всё? Солнце жёлтой лампочкой висело над горизонтом, косыми прохладными лучами поглаживая склоны гор, со всех сторон окруживших тёмное, идеально круглое озеро. Спать больше не хотелось. Значит, решил Роман, я выспался. А раз так, это, в самом деле, был только сон.

Он легко вскочил на ноги, с удовольствием потянулся, разминая затёкшие мышцы.

— Ну, как там дедушка?

— Дедушка спит.

— Пойду посмотрю его.

— Не надо.

— Может, укол.

— Не надо, — твёрдо повторила Пуйме. — Тебе пора уходить. Далеко идти.

Роман в нерешительности пожал плечами. С одной стороны, помочь деду его инъекции уже не могли. Сэрхасава был, как говорится, за пределами медицинской помощи. Да и к Володе Карпову, в самом деле, пора возвращаться. С другой — уходить, не сделав хоть что-то, хотя бы символически.

— Хорошо, как знаешь. Я оставлю тебе несколько ампул, ты уколы умеешь делать?

— Нет.

— Ну, тогда надпилишь горлышко, вот пилка, отобьёшь и добавишь в чуть тёплый чай. Дашь, когда дедушка проснётся, и ещё одну вечером. Две ампулы в день. А завтра я пришлю помощь.

— Нет! — неожиданно жёстко приказала девушка. — Сэрхасава Сиртя завтра всё равно умрёт. А мне помогать не надо. — Видя, что доктор ещё колеблется, она добавила: — И дороги сюда никто не знает.

И тут до доктора дошло с опозданием, что и ему ни за что не найти дороги.

— Послушай! — ошеломлённо произнёс он. — А как же я? Ты меня проводишь? Пойдёшь со мной ещё раз?

Пуйме покачала головой:

— Я не пойду. Но провожу. Ты не заблудишься.

Она вынесла из пещеры горячий чайник, налила в кружку буро-зелёной резко пахнущей жидкости.

— Выпей.

Ни о чём уже не споря, Роман сперва пригубил отвар, убедился, что вкус горек, но не лишён приятности, допил кружку. И отправился в обратный путь.

Что было потом, Роман помнил смутно. Голова у него закружилась: видимо, в отвар входили какие-то дурманящие снадобья. Пуйме вывела его через лаз под водопадом, и дальше он пошёл один. Как, куда, по каким приметам понятия не имел. Шёл. Просто шёл. И при том ни секунды не сомневался, что идёт правильно.

На всём пути перед ним возникали странные видения, словно спишь, и снится что-то, и вроде бы интересное, со смыслом, а проснёшься — вспомнить нечего.

Однако было одно навязчивое видение, которое повторялось не раз.

Он был жрецом, шаманом или колдуном большого племени, что кочевало на юг, туда, откуда на Север летом прилетали птицы. Их было несколько тысяч человек, главным образом, молодых и среднего возраста. Всех их объединяла одна цель: дойти до богатых тёплых земель. Ради этого терпели они лишения многомесячных переходов и зимовок, по ночам жгли костры, чтобы отпугивать хищных зверей, отбивались от диких племён. Последнее было нетрудным делом, потому что луки со стрелами, щиты, металлические мечи давали им значительное преимущество, несмотря на то, что все дикари были значительно выше ростом. Но в стычках с врагами, на охоте, в топких болотах терялось немало людей. И хотя детей рождалось множество, племя никак не увеличивалось: людей стал косить загадочный мор.

Люди внезапно слабели и умирали без мук и боли. Главный шаман вызывал духов, долго беседовал с ними и уверял после, что они обещают изгнать болезнь. Однако, когда умер сам главный шаман, люди совсем пали духом. Племя вымирало, переходы становились всё короче, а заветная земля начинала казаться несбыточной мечтой.

И чтобы спасти остатки племени, совет жрецов решил разделить людей на три отряда: первый — из самых слабых и больных, чтобы изолировать их как-то от остальных; второй — из женщин, детей и небольшого числа воинов; третий — самые сильные, самые здоровые мужчины и женщины племени.

Этот, третий, отряд поручили вести Роману-жрецу. Они и забрали с собой святыню, которую племя хранило все эти долгие годы пути с самой земли предков. Священное Ухо, зашитое в шкуры, тащили на нартах поочерёдно несколько носильщиков…

Последний «сеанс» Роман видел уже на подходе к Харьюзовому ручью. Буквально несколько минут. Он был смертельно усталым, больным вождём почти не существующего племени. Оставшиеся люди уже не имели сил ни идти дальше, ни нести тяжёлую ношу. Они сидели у костра и обдумывали предложение, которое кто-то осмелился сделать: прекратить поиски новой родины, опустить Священное Ухо в ближайшее озеро и рядом основать святилище, где надлежало