оливками до овощей и фруктов), тогда мы вдвоем уложились спать, чтобы попасть на три в универ, тогда в дверь настойчиво позвонили несколько сотен раз, двери пришлось открывать крайнему, не стоит утруждаться задумывать над тем, кто это был, конечно, я.

— Посыльный Леший Конь привез вам дары от великого султана! — представился высокий парниша, напоминающий телосложением баскетболиста и шапкой головы коня, через маленькую щель в дверях.

Подумать только! Я, вытащив голову в подъезд, осмотрела его руки на наличие наркоманских замашек. Лично у меня не много знакомых султанов, но тем более еще меньше знакомым на порог приносят коробку и представляются конем. Мне кажется, я знаю одного коня еще, нужно было взять адрес Ника и предложить этому посыльному создать с ним стаю золотогривых и разучивать «и-го-го-го» на всех языках и всех интонациях мира.

— Мы ничего не заказывали! — отрицательно изъяснилась я, пребывая в состоянии легкого шока. Мамочки, ущипните меня, если сплю! Что за канатчикова дача тут происходит? Я себя успокаиваю молча, чтобы не заржать конём самой.

— Девушка, меня поднял начальник три часа назад, — начал ругаться сквозь маску конь, нервно плюясь через отверстие для рта, — Я вам упаковал три бутылки лучшего вина и остальной заказ, тащил на своем горбу, — это новенькое — конь с горбом и я лихорадочно засмеялась, но он продолжал: — И привез лично. Вы по-прежнему уверенны, что я могу забрать эти бутылки с собой?

— Бутылки? — приоткрыла я широко дверь, стоя перед незнакомцем в пижаме с пандой. Теперь я знаю, кто будет управлять конюшней — Птичка. И почему сразу не поняла? Кто еще, как не паренек Юрьевой, с богатой фантазией?

— Вино, шампанское, конфеты и записка, а также личные вещи, — он указал на огромный ящик у лифта и протянул мне бланк для подписи и, получив желанную завитушку, принялся на радостях трясти мою руку минут три, а после скользнул в закрывающиеся двери местного транспорта перемещения. Уверена, он в душе был рад, что его начальник такой находчивый и заставил надеть маску-шапку. Я бы на его место точно умерла от стыда и стеснения.

— Алиса, ты сначала прочти, что написано в записке! — генеральским тоном кричала Наташка, закутавшись в спальне в одеяло. Вот не зря я не люблю всякие ночные визиты! После нее теперь одеяло от шоколада во веки веков не отстираешь.

— Да что тебе такого плохого может прислать Женька? — я попыталась сдвинуть ящик с места и поняла: что так возмущало курьера-официанта-коня.

— Не суди по лицу — суди по фамилии!

— Придумаешь еще! — я пыталась хоть на дюйм сдвинуть эту тяжесть, казалось, там одни гири, — Сама заказала — сама и тащи это в квартиру!

— Я не гордая, как некоторые цапли! Поднимусь с кровати и понесу! Нытик! — она показала язык и в миг, оказавшись рядом, без единой проблемы потащила коробку по полу, прямо к постели, приговаривая: — А кому сейчас легко?… — затащив на эту сторону порога свою ношу, она с высоко поднятой головой потерла руку об руку, рванула со всей силы белый бант с золотой деревянной коробки, больше похожей на сундук с приданным, и искоса на меня взглянув, на выдохе сказала: — Халява она такая, Енигматичка! От такого губы не кривят. — и вытащила оттуда письмо, приказав мне читать его в голос. Что? Хм-хм! Я не поверила своим глазам и принялась с выражением читать:

«Приём! Приём! Как слышно?

С птичьего гнезда ускакал верхом на коне любимый птенчик! Прошу приложить все силы для поимки моей суженой.

Получите описание: Не высокая, чернявая; Предположения по полу — бой-баба; Характер боевой, наглый и хлесткий;

Предупреждение: Избегайте личного контакта. Возможность не адекватной агрессии за спасение собственной шкуры и непонимание простых вещей.

Ваши действия: Сообщить о месте расположения лично Удодову Евгению Олеговичу.

ПоскриптуМ: Я часто вижу тебя в кошмарах».

— Я же говорила: «Почитай записку!», — Юрьева подняла руку и со злости с размаха постучала мне по лбу кулаком, скрепя зубами, — Как теперь мне ему передать, что он урод?

— Не такой он и урод! — тут мне стало обидно за Женьку. Не понимаю: что его заставляет поддаваться этой девушке? — Конфетки вкусные? Не подавись! — рявкнула я с горечью, кинувшись в постель досыпать последние три часа сна.

— Это же мои любимые! — довольно крикнула вслед Наташка, оставшись переносить все вещи с сундука на кухонный стол по отдельности. Тусю мысленно тянет к Женьке не просто так и она нарочно не ждет момента их встреч и не робеет, как я, эта девушка создает ситуацию собственноручно, при этом умудряясь отнекиваться от своих шагов на встречу к любви. Я, откинув голову назад на своем ультрамягком матраце от производителя, которому наплевать на здоровье спины, а все ставки сделаны на комфорт, оставшемся живым после погрома кровати, задумалась. Смогла бы я стать такой как подруга? Что может быть моим толчком вести себя развязно? Почему меня учили быть паинькой, ведь это не нужно и не модно? Мне так хочется быть другой, не ограничивать себя старинными приоритетами и закидонами. Кто бы знал, сколько мне стоит этот вечер с Ником, угрызений совести и ненависти к себе, возрастающей с каждым мигом больше и безгранично.

Почему мне сложно принять Ника? Почему так все перемешано в моей голове? Как много этих «почему»! Воображение нарисовало алую студию, где я сижу на высоком мраморном стуле, все задают вопросы, протягивая ко мне руки и микрофоны, а я, как баран, молчу и показываю плечами «не знаю» и плачу от растерянности и безысходности. Не знаю, насколько долго я выматывала себя истериками, но когда меня сон накрыл своим одеялом, я смогла успокоиться.

Не все так просто, как кажется. Иногда, едешь на машине по обочине свой судьбы, и, наконец, кричишь: «эврика», начиная понимать свой маршрут, но тут неожиданно вырастает дорожный знак, перечеркивающий все, до чего шел слезами и потом, и приходится останавливаться и снова начинать свой путь. Сбрасываешь нарастающую скорость на спидометре и снова плетешься так, что быстрее было бы пешком. А все для чего? Человеку нужно чувствовать горечь падения, чтобы наслаждаться, едя подъемником к вершине. В кухонной комнате было темно. Лора сидела на небольшом пуфике в форме сердечка и вышивала крестиком. Ее глаза светились необычайной дьявольски-красной силой, а руки, покрытые зелеными волдырями, как чешуйки у рыбы, работали со скоростью гиганта. Чуть дальше в деревянной спальне на круглом диване валялся Карл, наблюдающий за своим объектом «работы» в призму. Он не долго говорил с невидимым собеседником, держа руку на виске, а