научном значении: для меня это было бы единственной возможностью спастись! Необходимо вернуться к месту столкновения…

— Где мы сейчас находимся? — спросил я у компьютера.

Из щели выползла еще одна лента. Я сравнил ее с первой и почувствовал отчаяние. Расстояние было слишком велико. С разбитым главным, на крошечном вспомогательном двигателе я туда никогда не доберусь.

Итак, этот путь спасения закрыт. Однако у меня появилась другая мысль — мысль, которая меня сначала даже испугала. Но ведь опыт с мышью удался, а на Земле день и ночь включены гигантские телепортационные приемные антенны, обращенные в космос, готовые к встрече гостей издалека. Нет ли в этом определенной возможности для меня?.. Удастся ли мне с моими скудными техническими и энергетическими возможностями?

Я лихорадочно принялся за работу: однако опыта с белой мышью было мало. Примерно каждая третья мышь выскакивала из камеры синтезатора без кончика хвоста. Ну, это как раз не смущало: анализатор маленький, а хвосты у мышей, как известно, длинные. В камере анализатора телетранспортационный луч ощупывает объект атом за атомом, слой за слоем, регистрирует найденное состояние и пересылает, его по назначению. На весь этот процесс уходит лишь доля того времени, которое требуется электрону, чтобы облететь ядро своего атома. В синтезаторе сигнал расшифровывается. Полученная информация служит для создания точной копии оригинала.

Точная копия оригинала…

Передо мной сидели на лабораторном столе две морские свинки, Сузи I и Сузи II. Они ничем не отличались друг от друга.

Точная копия оригинала…

Мысль об этом преследовала меня. Морские свинки бродили по столу, и сейчас я уже не мог бы сказать, какая из них Сузи I и какая — Сузи II. Различить их не было никакой возможности! Значит, на Земле окажусь я, этот я, а то, что останется здесь, не будет иметь никакого значения…

Новый телепортационный анализатор вид имел жутковатый. Я вообще не обращал внимания на внешнюю сторону дела, главное, чтобы он был достаточно вместительным и действовал нормально. А о самом страшном я старался не думать. И к подопытным животным почти не заходил.

Когда аппарат был полностью готов, я не дал себе времени на размышления. Взял и повернул рычаг. Но, правду сказать, прежде закрыл глаза.

И лишь когда понял, что нигде ничего не замкнуло и не перегорело, открыл их. Шкалы приборов показывали нормальные величины, горевшая зеленая лампочка демонстрировала готовность к дальнейшим операциям.

Однако все это не было надежным доказательством. Нужно было проверить на каком-то материальном объекте.

Я взял справочник по ремонтным работам. Бумага — это органика, поэтому для моей цели справочник годился. Животных я не стал брать: не хотелось умножать число тех, кому предстояло погибнуть вместе с кораблем.

Я опять повернул рычаг. Весь корабль завибрировал. Свет погас, засветились тусклые аварийные лампочки.

— Полная перегрузка всех систем, — хрипло проговорил компьютер.

Я должен был это предвидеть. Новый анализатор потреблял намного больше энергии, хотя транспортацию я и произвел всего лишь в обсерваторию.

Постепенно вибрация прекратилась, восстановилось нормальное освещение. Бортовой компьютер сообщил:

— Энергетическое обеспечение нормализовалось. Причина перегрузки неизвестна.

Я медленно прошел в обсерваторию. В камере синтезатора лежал ремонтный справочник — такой же истрепанный и в пятнах масла, как и оригинал. Итак, мое новое, большое и мощное устройство действовало…

Чтобы сберечь энергию, других испытаний я не проводил. Нужно было поскорее завершить начатое. Попаду я на Землю или нет, здесь ничего не изменится. Мой долг — доставить людям накопленные мною знания. К сожалению, я никогда не узнаю, действительно ли…

Я проверил направление передающей антенны, соединил ее с анализатором и не спеша вернулся в лабораторию.

Встав так, чтобы оказаться в луче анализатора, сделал глубокий вдох и повернул рычаг.

Через некоторое время я пришел в себя. В корабле светились только аварийные лампочки, было холодно, я дрожал. По всему телу разлилась тупая боль. Компьютер молчал, пульт управления не проявлял признаков жизни. Для того, чтобы отправить меня на Землю, потребовались все резервы энергии. Скоро жизнь на корабле погаснет.

Я с трудом поднялся, прошел в обсерваторию и лег так, чтобы было видно Солнце.

После меня останется мой дневник…»

Тим Тэннер опустил тетрадь, из которой читал вслух, и огляделся. Остальные смотрели на него и молчали. Теперь все понимали, для чего был предназначен этот чудовищный, ни на что не похожий аппарат.

— Интересно, удалось ему возвращение? — спросил Ове Йоханссон.

— Если и удалось, то было это очень давно. Я об этом ничего не слышал, — сказал Тим. — И вообще сейчас телепортируется только неживая материя.

— Удвоение, — кивнул Герт. — Из-за этого исследования закрыли.

— А кто же был этот человек? — проговорил Тим Тэннер.

Людвиг Букас молча показал на обложку тетради, где было написано имя.

Трое космонавтов склонились к тетради, потом разом вскинули головы и в немом изумлении уставились на своего командира.

Рисунок А. В. ХОРЬКОВА