краски местности. Взамен белого пришли черные. По темному небу катили грозовые тучи. Ее ноги покраснели, острые края камней впивались в них, подобно змеям. Она была одной из тех, кто не нуждается в отдыхе и потому шла, не останавливаясь день и ночь. Она держалась следов, оставленных копытами коня; иногда они пропадали. То тут, то там она находила клочья его плаща, вырванные, должно быть, кустами ежевики, или подходила к остывшей золе костровища, погружала в нее пальцы и пробовала пепел кончиком языка.
Над головой светила луна, казавшаяся почти прозрачной. У воды, над голубоватым костром хлопотала старая ведьма, помешивая варево в закопченном котле смерти. Она куталась во что-то черное, отчего были видны лишь точечки глаз и тощие костлявые руки. Заметив белую женщину, она закричала:
— В Креннок-дол ведет эта дорога!
Затем колдунья бросила свое варево, поднялась к ней на берег и ткнула руку в воду.
— Нет пути для тебя на ту сторону. Мост разрушен. Он знал, что ты пойдешь за ним. Он испуган. Я дала ему амулет, который не принесет добра. Взгляни на себя, алчущую! Это ли есть твоя любовь?! Разве не ты лишила жизни его сводного брата Голбранта? — Старуха мрачно хихикнула.
Но белая женщина брела вдоль берега, отыскивая место для переправы. И оно там было, видное всякому, только не ей. Колдунья побежала за ней, подпрыгивая как горный козел, и черные рожки на ее голове недвусмысленно указывали на ее происхождение. Колдунья коснулась плеча белой женщины.
— Ты хотя бы знаешь его имя? Коли не боишься, ступай в воду, река вынесет. Долгие поиски у тебя впереди, но когда найдешь его, он будет твоим. Только помни о цене, которую он заплатит за это. Он лишится разума, хотя что тебе до того — ты ведь убережешь его от высоких скал и погибели. Словно младенец и мужчина в одном человеке, и так всегда, на веки вечные.
Она слушала. На краю обрыва колдунья прошептала:
— Если выпустишь его, станешь прахом. Помни! — и толкнула ее вниз к воде. Белая женщина не чувствовала страха. Волосы и платье держали ее на поверхности воды. Река несла всю ночь под голубым куполом звезд, река влекла ее между холмами серебряной нитью, а ближе к рассвету выбросила на берег.
Наутро шесть или семь рыбаков ее нашли. Они решили, что она самоубийца, и истово крестились, пока один из них бегал за священником; затем она очнулась и кинулась прочь от них…
Земли Креннока — это земли живого оазиса между мертвыми пустошами севера, юга, запада и востока. На вершине зеленого холма стоит дом короля. Двести мраморных колонн поддерживают кровлю в огромной королевской зале. Повсюду журчат фонтаны. Деревья ломятся от круглых плодов, зреющих под желтым небом. Это место называют Креннок-долом. В больших бронзовых воротах висит колокол величиной с доброго воина, а его язык размером с девочку лет десяти. Она не собиралась звонить в колокол, для этого был нужен высокий мужчина на рослом коне. Она стала бить руками и ногами по бронзовой обшивке двери. В королевстве существовал закон, согласно какому путника, пришедшего в поисках милости, справедливости или с какой иной просьбой, король, по крайней мере, выслушивал его. Поэтому вышедший на стук привратник впустил ее и был удивлен мокрыми волосами и платьем, оставляющим за собой след черных речных водорослей. Она поднялась по широкой лестнице в зал с колоннами. Король и его воины, недавно вернувшись с заутрени, закусывали и выпивали. Сам король восседал в высоком золоченом кресле, как сидел здесь и три дня назад, когда в зал вошел воин, примчавшийся со стороны моря. Король поднялся тогда, чтобы приветствовать его — он любил этого воина несколько больше остальных, хотя, возможно, теперь предпочел бы увидеть Голбранта вместо Алондора, кто стоял перед ним, и которою женщины за глаза называли Золотым. Алондор отстранился от владыки. — На мне лежит проклятие, — сказал он. — Не дай Бог, я передам его вам, как заразу. Он рассказал королю о гибели Голбранта. Он напомнил о Сестрах, пяти темных ворожеях, за пять месяцев до гибели Голбранта явились в Креннок-дол поведать пророчество о смерти пяти воинов. Когда он говорил о женщине в башне и о том, что с ней сделал, его лицо заливала краска стыда. Позже он исповедался у священника. Священник долго молился за Алондора.
…Она за ним. Шла безжалостная зима, со своим холодным белым желанием. Окажись Алондор снова в ее объятиях, у него не достало бы сил бежать. Побежденная, она заманит его в ловушку, лишит разума и жизни: такова мрачная магия сексуального вампиризма, древнейшего и наиболее ужасного из всех проявлений демонов в мире. За день до ее прихода Алондор поспешно скрылся из Креннок-дола. Она стояла в королевском зале, и искала его глазами, а ее сердце неистово билось. Она увидела, что его нет. Затем, забыв о боли, памятуя только о нем, она повернулась, чтобы выйти из королевского дома той же дорогой, что и вошла. Король и трое подоспевших воинов встали у нее на пути. Они подняли мечи, чтобы свершилось возмездие, но снова старый позор сковал их руки. — Они никогда не убивали женщины. — Она молча прошла мимо воинов и короля. — Идите за ней! — воскликнул король. — Сделайте то, что должен был сделать Алондор. Помните, она не женщина! Воины выбежали за ней из залы. На лестнице один из них заглянул ей в лицо и отпрянул в ужасе; ничего не смог сделать. Другой — настиг ее на нижних ступенях, обошел, замахнулся мечом, но в последнее мгновенье она показалась ему жалкой бедной умалишенной. «Здесь какая-то ошибка!» — вскрикнул воин и пропустил женщину. Третий кинулся к лошади и помчался за женщиной. Воину показалось, что он на охоте; он слышал призывный лай собак и видел мелькание белой лани, скачущей вниз с зеленого холма. Подъехав достаточно близко, воин поднял ее на коня и, держа одной рукой безвольное тело, повернул поводья к лесу. Там он опустил ее на землю и бросился поверх нее, сраженный внезапным исступлением похоти. Мечом, которым воин боролся с жертвой, был пенис, и вскоре она выскользнула из-под него, а днем позже королевские слуги нашли бесноватого сумасшедшего, зовущего охотничьих псов между деревьями…
Она шла около года. Весь год Алондор бежал впереди нее. Он стал наемником, продающим свое боевое искусство королям, чьи войны казались ему справедливыми. Но он никогда не оставался долго на одном месте. Его преследовали сны, полные страха и вожделения, и в них был его брат Голбрант. Сменялись времена года. Алые листья застревали в ее волосах, падали под ее покрытые рубцами, натруженные ноги, осыпали поля сражений, по которым он проезжал. Выпал и сошел снег, кончился
Земли Креннока — это земли живого оазиса между мертвыми пустошами севера, юга, запада и востока. На вершине зеленого холма стоит дом короля. Двести мраморных колонн поддерживают кровлю в огромной королевской зале. Повсюду журчат фонтаны. Деревья ломятся от круглых плодов, зреющих под желтым небом. Это место называют Креннок-долом. В больших бронзовых воротах висит колокол величиной с доброго воина, а его язык размером с девочку лет десяти. Она не собиралась звонить в колокол, для этого был нужен высокий мужчина на рослом коне. Она стала бить руками и ногами по бронзовой обшивке двери. В королевстве существовал закон, согласно какому путника, пришедшего в поисках милости, справедливости или с какой иной просьбой, король, по крайней мере, выслушивал его. Поэтому вышедший на стук привратник впустил ее и был удивлен мокрыми волосами и платьем, оставляющим за собой след черных речных водорослей. Она поднялась по широкой лестнице в зал с колоннами. Король и его воины, недавно вернувшись с заутрени, закусывали и выпивали. Сам король восседал в высоком золоченом кресле, как сидел здесь и три дня назад, когда в зал вошел воин, примчавшийся со стороны моря. Король поднялся тогда, чтобы приветствовать его — он любил этого воина несколько больше остальных, хотя, возможно, теперь предпочел бы увидеть Голбранта вместо Алондора, кто стоял перед ним, и которою женщины за глаза называли Золотым. Алондор отстранился от владыки. — На мне лежит проклятие, — сказал он. — Не дай Бог, я передам его вам, как заразу. Он рассказал королю о гибели Голбранта. Он напомнил о Сестрах, пяти темных ворожеях, за пять месяцев до гибели Голбранта явились в Креннок-дол поведать пророчество о смерти пяти воинов. Когда он говорил о женщине в башне и о том, что с ней сделал, его лицо заливала краска стыда. Позже он исповедался у священника. Священник долго молился за Алондора.
…Она за ним. Шла безжалостная зима, со своим холодным белым желанием. Окажись Алондор снова в ее объятиях, у него не достало бы сил бежать. Побежденная, она заманит его в ловушку, лишит разума и жизни: такова мрачная магия сексуального вампиризма, древнейшего и наиболее ужасного из всех проявлений демонов в мире. За день до ее прихода Алондор поспешно скрылся из Креннок-дола. Она стояла в королевском зале, и искала его глазами, а ее сердце неистово билось. Она увидела, что его нет. Затем, забыв о боли, памятуя только о нем, она повернулась, чтобы выйти из королевского дома той же дорогой, что и вошла. Король и трое подоспевших воинов встали у нее на пути. Они подняли мечи, чтобы свершилось возмездие, но снова старый позор сковал их руки. — Они никогда не убивали женщины. — Она молча прошла мимо воинов и короля. — Идите за ней! — воскликнул король. — Сделайте то, что должен был сделать Алондор. Помните, она не женщина! Воины выбежали за ней из залы. На лестнице один из них заглянул ей в лицо и отпрянул в ужасе; ничего не смог сделать. Другой — настиг ее на нижних ступенях, обошел, замахнулся мечом, но в последнее мгновенье она показалась ему жалкой бедной умалишенной. «Здесь какая-то ошибка!» — вскрикнул воин и пропустил женщину. Третий кинулся к лошади и помчался за женщиной. Воину показалось, что он на охоте; он слышал призывный лай собак и видел мелькание белой лани, скачущей вниз с зеленого холма. Подъехав достаточно близко, воин поднял ее на коня и, держа одной рукой безвольное тело, повернул поводья к лесу. Там он опустил ее на землю и бросился поверх нее, сраженный внезапным исступлением похоти. Мечом, которым воин боролся с жертвой, был пенис, и вскоре она выскользнула из-под него, а днем позже королевские слуги нашли бесноватого сумасшедшего, зовущего охотничьих псов между деревьями…
Она шла около года. Весь год Алондор бежал впереди нее. Он стал наемником, продающим свое боевое искусство королям, чьи войны казались ему справедливыми. Но он никогда не оставался долго на одном месте. Его преследовали сны, полные страха и вожделения, и в них был его брат Голбрант. Сменялись времена года. Алые листья застревали в ее волосах, падали под ее покрытые рубцами, натруженные ноги, осыпали поля сражений, по которым он проезжал. Выпал и сошел снег, кончился