Росциус Юрий Таинственный перстень

Юрий РОСЦИУС

ТАИНСТВЕННЫЙ ПЕРСТЕНЬ

День каждый, каждую годину

Привык я думой провожать,

Грядущей смерти годовщину

Меж них стараясь угадать...

А.С.Пушкин

Жизнь динамична. Старая, еще сегодня непреложная истина завтра может оказаться отверженной и забытой, а суеверие и предрассудок недавнего прошлого воссияют светом непререкаемой мудрости и поразят непонятным истоком древнего тайного знания. Предлагаемая работа - попытка объяснить ряд странных моментов из жизни А.С. Пушкина и установить меж ними причинные связи. Отнюдь не утверждаю, что все было именно так, однако так могло быть. Что же касается самих исходных фактов, то сомневаться в их достоверности нет оснований.

Итак, начнем!

Кому неведом прекрасный портрет Пушкина кисти известного русского живописца В.А.Тропинина, написанный за 10 лет до трагической гибели поэта? Тропинин, по совету друзей поэта, изобразил его в домашнем халате, ворот рубашки охвачен шейным платком, непокорные волосы не стеснены прической.

Таким Пушкин был дома, когда работал.

И вряд ли кому бросится в глаза массивный золотой перстень на большом пальце правой руки Пушкина, украшенный изумрудом со слегка скругленными углами и чуть выпуклой лицевой поверхностью. Однако именно он был предметом особого внимания и любви поэта, с ним связаны разного рода загадки, не решенные и поныне. Именно его Пушкин именовал "талисманом", скучал без него, о чем как-то писал брату в письме.

Еще менее известно, что некогда существовал исполненный рукой Пушкина в характерной для него манере рисунок, изображавший "двух поединщиков", внизу знакомым почерком начертано: "Смерть Пушкина"... Владельцем этого поразительного по прозорливости рисунка был В.А.Дуров, отставной ротмистр, городничий Сарапула и Елабуги, состоявший с Пушкиным в переписке по поводу мемуаров своей сестры, знаменитой "кавалерист-девицы" Надежды Дуровой,сообщает в книге "Пушкин и его окружение" Л.А.Черейский. На этом, кажется, следы нашего рисунка и теряются.

Приведу еще несколько фактов.

Друг поэта А.Н.Вульф (см. "Рассказы о Пушкине, записанные М.И.Семевским") свидетельствует: "Известно, что Пушкин был очень суеверен..." То же самое утверждали и другие современники. Известно также, что весть о кончине императора Александра дошла до села Михайловского, где отбывал свою вторую ссылку Пушкин, около 10 декабря 1825 года. Рассчитывая, что смерть императора может ослабить жесткую слежку, поэт собрался в Петербург - ему давно и страстно хотелось увидеться с друзьями.

Но дабы избежать нежелательных осложнений, остановиться решил в квартире у Рылеева, который вел жизнь замкнутую и внимания к себе не привлекал.

Приказав слуге готовить повозку, Пушкин поехал в Тригорское попрощаться с соседками. И выскочивший из леса заяц перебежал дорогу! А на обратном пути, как назло,- второй! Раздосадованный Пушкин по возвращении в Михайловское вдобавок узнал, что внезапно заболел слуга, который должен был его сопровождать. Взял другого, но только отъехали от подъезда глядь, в воротах священник, который шел проститься с барином. Еще одна дурная примета! В результате поэт никуда не поехал.

"А вот каковы были бы последствия моей поездки,- добавляет Пушкин.- Я рассчитывал приехать в Петербург вечером, чтобы не огласился слишком скоро мой приезд, и следовательно попал бы к Рылееву прямо на совещание 13-го декабря. Меня приняли бы с восторгом; вероятно, я забыл бы о Вейсгаупте, попал бы с прочими на Сенатскую площадь и не сидел бы теперь с вами..." (Пересказ сообщения из книги М.П.Погодина "Простая речь о мудреных вещах").

Вас не удивило странное упоминание о каком-то Вейсгаупте? Известный ревнитель и знаток русской старины, первый пушкинист, издатель журнала "Русский архив" П.И.Бартенев рассказывал:

"Я как-то раз изъявил свое удивление Пушкину о том, что он отстранился от масонства, в которое был принят, и что он не принадлежал ни к какому тайному обществу. "Это все-таки вследствие предсказания о белой голове,отвечал мне Пушкин.- Разве ты не знаешь, что все филантропические и гуманитарные тайные общества, даже и самое масонство, получили от Адама Вейсгаупта направление, подозрительное и враждебное существующим государственным порядкам? Как же мне было приставать к ним? Вейскопф, Вейсгаупт, одно и то же".

И снова некий таинственный Вейсгаупт! Свет на загадку проливает воспоминание друга Пушкина П.В.Нащокина: в конце 1830 года, живя в Москве, Пушкин, раздосадованный разными мелочными обстоятельствами, выразил желание ехать в Польшу, чтобы там принять участие в войне, - а в неприятельском лагере находился кто-то по имени Вейскопф (белая голова), и Пушкин сказал Нащокину: "Посмотри, сбудется слово немки - он непременно убьет меня!"

Современники Пушкина вспоминают его рассказы о предсказании, сделанном известной в Петербурге гадалкой Александрой Филипповной Киргоф вскоре после того, как он окончил лицей. Нынешние исследователи, к сожалению, склонны эти слова недооценивать. Впрочем, обратимся к документам.

Кандидат филологических наук В.Э.

Вацуро в статье, предваряющей двухтомник "А.С. Пушкин в воспоминаниях современников" (М., 1974), пишет на с.16: "...что-то, наконец, вызвало к жизни старые воспоминания о гадалке Киргоф, предсказавшей Пушкину гибель,и заставило задним числом переставить последовательность событий так, что предсказание сбылось".

Аргументы, как видим, весьма "весомые". Ну а что же все-таки говорили современники? Самое раннее из датированных упоминаний о предсказании находим во втором томе "Дневника" академика Петербургской Академии наук, историка, издателя и публициста М.П.Погодина:

"1837 год. Февраль.

1. Слух о смерти Пушкина. Не верится...

2. Подтвердилось... Вспомнил предсказание ему..."

Полагаю, что доказательность и ценность первой цитаты полностью зачеркнуты второй. Но, к сожалению, само предсказание дошло до нас во множестве модификаций. Приведу строки из книги того же Погодина "Простая речь о мудреных вещах" (М., 1875, с. 171 и далее):

"Из этих рассказов всего подробнее и вернее изложение Бартенева. В многолетнюю мою приязнь с Пушкиным (замечу, что мои свидания и сношения с ним длились позднее сношений и госпожи Фукс, и Вульфа, и Льва Пушкина) я часто слышал от него самого об этом происшествии; он любил рассказывать его в ответ на шутки, возбуждаемые его верою в разные приметы. Сверх того он, в моем присутствии, не раз рассказывал об этом именно при тех лицах, которые были у гадальщицы при самом гаданий, причем ссылался на них. Для проверки и пополнения напечатанных уже рассказов считаю нужным присоединить все то, о чем