скорость? - Предельная. - Прошу выпить аэдин и пристегнуться дополнительными ремнями. От аэдина Павел Петрович отказался, а дополнительные ремни пришлось пристегнуть. Дверь захлопнулась, и тотчас на центральном экране появилось светлое пятно. Оно пульсировало, выпустило луч, метнувшийся на боковой экран. Павел Петрович почувствовал, как холодной каменной тяжестью наливается тело, как холод подступает к горлу. "Не в первый и не в последний раз",подумал он и потерял сознание. А когда очнулся, перед его глазами танцевали желтые и красные круги. - Заказ выполнен,- сказал автомат.- Полет вы перенесли на восемь и двадцать один по шкале Венцля. Пожалуйста, взгляните на экран слева и примите таблетки. Пластмассовая трубка потянулась к его рту и, как только он разжал губы, угостила его таблетками. Желтые и красные круги исчезли, и сквозь открытую дверь Павел Петрович увидел прямоугольник ландшафта с высоченными травами и низкорослыми пальмами. Неподалеку от места посадки возвышался десятиметровый ствол банана с тяжелыми гроздьями плодов, и не верилось, что это растение не дерево и даже не кустарник, а всего-навсего многолетняя трава. Небо было густым и ленивым. "Синий сверху и зеленый снизу",- подумал Павел Петрович стихами Багрицкого и вышел из гравилета. Он убедился, что аппарат точно выполнил заказ и доставил его к самой биостанции, расположенной неподалеку от Дар-эс-Салама, на берегу океана. Навстречу Павлу Петровичу уже спешил мулат в оранжевом шлеме. - Я следователь Совета, мне нужен профессор Сау-кальнис,- сказал Павел Петрович, и выражение лица мулата изменилось, стало почтительным. - Пойдемте, провожу вас. Профессора они нашли на берегу океана. Он готовился отплывать на катерке. - Не могли бы подождать часок? - попросил он Павла Петровича.- Ведь, чтобы ответить на ваши вопросы, мне придется потратить больше времени. - Не могу,- ответил следователь.- Там ждет человек. Каждую минуту он обвиняемый. Профессор махнул кому-то рукой, показывая, что придется подождать с выходом в океан. - Давайте сядем в тени,- предложил он Павлу Петровичу. Несколько минут профессор молчал, что-то обдумывая. - Итак, хотите знать, абсолютно ли надежен биологический карантин ракеты типа "В-911"? Он вызвал по видеофону Главную библиотеку космических сообщений, попросил показать схемы, задал несколько вопросов. Встал и, повесив видеофон на груди, спроектировал схемы на песок. Долго стоял неподвижно, изучая их, а ветер играл его волосами, забрасывая пряди на лоб, словно пытаясь скрыть морщины. Заметив вопросительный взгляд следователя, профессор успокоил его: - Я хорошо помню этот тип конструкции. Но хочу кое-что уточнить. Ведь для вашего подзащитного, насколько я понимаю, лучше было бы, чтобы я ответил "нет". А мне придется ответить "да". Если все условия карантина соблюдены, инфекция не выйдет за вторую обшивку ракеты. В ее конструкции было много недостатков, но в этом отношении... - Благодарю вас, профессор, до свидания,- сказал Павел Петрович, вставая с песка, и, отряхнувшись, пошел к гравилету. Он уже забыл и о профессоре и о Танганьике. Через несколько минут он был за сотни километров от Африки. Но на своих брюках он увозил песок оттуда.

5

Этот человек, геолог и химик, был очень похож на Кантова. Очевидно, долгие годы полета наложили на них один и тот же отпечаток. Так супруги становятся постепенно похожими друг на друга. Спустя минуту после знакомства Павел Петрович уже проанализировал, чем они похожи. Фигура - слегка согнутые и опущенные вниз плечи, бугристые, непомерно развитые мышцы груди и спины. Оранжевый загар. Постоянно прищуренные глаза, привыкшие быть в напряжении, оценивающий, настороженный взгляд словно спрашивает: Что ты такое, что от тебя ожидать? А что отличает их друг от друга - геолога и химика Истоцкого от командора Кантова? Форма носа или рта? Носы у них разные, а рты одинаковы: с крепко сжатыми, будто окаменевшими губами. У Истоцкого чуть темнее волосы, чуть выпуклей лоб. Больше морщин. Очевидно, лицо подвижнее. И подбородок у геолога не костлявый, как у Кантова, а более полный, с разделяющей впадинкой. Но было еще какое-то различие - основное. Павел Петрович это чувствовал, а определить не мог. Он уже начал злиться на себя. Зажглась лампочка на столе, и запищал сигнал. Истоцкий нажал на клавишу, автоматически открывая дверь. Просторная комната стала тесной; в ней появился Петр. Истоцкий удивленно смотрел на него, готовясь задать вопрос. Павел Петрович предупредил его: - Это мой коллега. "Ну и ассистенты теперь у следователей!"-подумал Истоцкий, с уважением глядя на ручищи гиганта. И вдруг Павел Петрович понял, в чем главное отличие геолога от командора Кантова. Не в цвете волос, не в лице. Незначительная, казалось бы, деталь: у Истоцкого небрежно застегнута куртка, из-под нее выбивается сорочка в желтую клетку. И сразу же вспоминаешь, как на все "молнии" была наглухо под подбородок - застегнута куртка обвиняемого Кантова. - Расскажите о командоре. Какой он человек? - попросил Павел Петрович. Лицо Истоцкого оживилось, затем помрачнело, отразило растерянность... Оно меняло выражение, как море в летний день меняет цвет. Наконец геолог решил все превратить в шутку: - Спросите что-нибудь полегче. Павел Петрович молча смотрел на него. Истоцкий попробовал обороняться: - Кто же может рассказать о человеке? Да еще о таком, как наш командор? Если я скажу, что он умный, волевой, смелый, то это ведь и так понятно. Будь он другим, как бы он стал командором? Рука Истоцкого, словно существуя сама по себе, застегивала и расстегивала "молнию" куртки. А в глазах, в самой глубине их, мелькали воспоминания... Павел Петрович уже понял, чего ему не добиться от Истоцкого. Оставалось выяснить, чего он сможет добиться. - Пусть будет так,- сказал следователь.- Я же не писатель, и меня не интересуют его образ и всякие там интимности. Мне очень важно знать только одно: он умел быть жестоким? Павел Петрович не очень надеялся, что Истоцкий поймет вопрос. Но геолог понял, подался вперед, заглядывая в глаза следователю, чтобы убедиться: правильно ли понял? Павел Петрович поспешил уточнить: - И еще одно... Мне говорили, что у тех, кто улетает в дальние рейсы, тоска по Земле возрастает во много раз... По выражению лица Истоцкого он понял, что совершил ошибку, переборщил. Но отступать было поздно. Рот Истоцкого насмешливо искривился. Только рот - глаза в этом не участвовали. - Вы хотите знать...- начал он, и это "вы" звучало как "вы, которые не были там". "А может быть, и хорошо, что он разозлился",- мелькнула мысль у Павла Петровича. Следователь взглянул на Петра. Лицо гиганта оставалось невозмутимо доброжелательным. - Ладно,- сказал