- Угу, - кивнул Ник.
- Значит, с завтрашнего дня?.. Ни шагу. Обещаю.
- Любимая... - насторожился он, но тут вмешалась мама:
- Вот и славно! А я ведь переживала: как ты воспримешь эту новость. Боялась и все надеялась, до последнего, пока Николас не начал за тебя тревогу бить. Значит, ты всё знала? И поэтому чудила? С постованием своим и...
- ... ремонтом нашим, - шмыгнула носом тетка. - Ну, теперь-то ясно, за что пропали...
- Тетя Гортензия, я еще позапрошлым летом вам говорила избавиться от той ритуальной шаманской куклы. Так что, теперь кому-то крупно с ней свезло.
- Ой, да забудь, - всплеснула она рукой с зажатым шарфом. - Сундук мне больше жалко. Он - из коллекции осмерской мебели. Помнишь тот "базар кабир" в Джингаре, когда мы Вареньку...
- Ага, конечно... Ник, нашел бы ты его? Вернул несчастной?
- Николас? - вытянула тетка шею.
Мой муж вздохнул мне в ухо:
- Хорошо, - и поцеловал в него. - Сегодня и займусь. Ты с нами в Гусельницы?
- А Варвару с урока рисования кто встретит? - удивленно отстранилась я. - Накормит кто?
- Понят-но, - протянули мне в ответ, ведя усиленный мыслительный процесс.
Ах, любый мой, мы - целостность. И в силах предугадать и мысли и слова друг друга. Но, ты забыл, что я - "обремененный беролак". А это значит: умножь мои способности на два, прибавь к ним наглость, упёртость, отними правдивость. В итоге что получится?.. Не знаешь. Ах, любый мой...
Софико явилась точно в срок. Удивленная, но настроенная всерьез. Я обозрела ее с головы до ног и запустила в квартиру:
- Проходи.
- Агата, а что случилось то? - засуетилась она с пуговицами на пальто.
- Да ничего, - отступив в сторонку, сложила я руки на животе. Сын мой в очередной раз "возмутился". - О-ой.
Подруга замерла у вешалки:
- Точно "ничего"? Я, когда с курьером твою записку получила, и потом, всю дорогу сюда на возчике, в догадках мучилась.
- Ага. Разгадку сразу не обещаю. Проходи, давай, - и первой пошлепала на кухню. Софико - за мной. - Мне помощь твоя нужна.
- И в чем?
- Чай будешь?
- Спасибо. Агата?
- Что? - обернулась я с чайником в руке.
- Ты выглядишь неважно. И бледней обычного.
- Софико, все нормально, - и сморщилась на новый пинок в живот. - Мне нужно отлучиться по делу. Очень важному и...
- Ник - не в курсе, - понятливо скривилась та.
Я вздохнула и кивнула:
- Ага. В этом и проблема. Ты меня прикроешь.
- Это - как? - хлопнула подруга ресницами.
- Варвару встретишь с занятий, накормишь. Я приготовила обед. Скажешь, что я в магазин ушла. И маме моей - тоже самое, если нагрянет.
- А ты куда?
- По делу, я же говорю.
- "Очень важному", - повторила она, уставясь в чашку с чаем. - Агата?
- Что?
- Я помогу тебе... Раз ты так... настроена. Раз надо.
- Ага. Мы же - подруги. А подруги друг другу помогают.
Женщина улыбнулась:
- Помогают. Надеюсь... да я знаю, раз...
- Надо, Софико. Мне очень надо. Мне тоже надо помочь. И я уже пошла.
- Иди, подруга, - и, вдруг, встала. - У меня кроме тебя подруг нет. Никогда их не было. Агата?
- У меня - тоже, - остановилась я на секунду.
- Береги себя и сына.
Я постараюсь. И, превозмогая боль, оделась. Софико, выйдя следом, больше ни слова не произнесла. Просто молча встала у косяка в прихожей. А мне внезапно захотелось ее обнять, но... зачем пугать и без того напуганную? Поэтому, я не оборачиваясь, вышла в парадную.
В нашей бакалее на углу было полно народу. Раскупали яйца к Пасхе, попутно обсуждая рецепты куличей, и на каком развале свежее творог. Я тоже медленно прошлась вдоль благоухающих прилавков и, вынув из кармана своего пальто платочек, незаметно сунула его за тумбу со цветком. Вот так, мой любый. Для тебя я - здесь. Ты ведь часто мне говоришь: "Что так долго можно разглядывать на полках в магазинах? Так пусть твоя метка-ориентир и поторчит вместо меня". Сама же направилась наружу и вскоре обозначила подвал.
- Ух ты!
Здесь весна была, но ветер с оттаивающей тихой речки немилосердно закрутил в холодный вихрь. И занавесь на входе в пещеру хлопнула, поддав мне в спину. Я замерла, удивленно открыв свой рот: огонь горит, над ним висит котел с водой. Повсюду свечи зажженные и пахнет травами. А где же...
- Пришла.
И рот мой открылся еще шире - Стэнка стояла за костром вполне реальной женщиной, не духом бестелесным. Я даже бусы на тонкой ее шее разглядела. Бирюзовые. И почему то остановила взгляд на них. Именно на них:
- Я много думала.
- Ага, - улыбаясь, кивнула травница. - И что?
- Я много думала, - повторила я, не отрывая взгляда от этих, чтоб их, бус. - И пришла к выводу, что ты не виновата в его смерти.
- Чьей?
- Своего суженого. Только скажи мне: господина Новика...
- Не я, - мотнула она головой. - Он сам... погиб. От Стожков за много верст. На лесосплаве своем. Он и трое его подельников. Их всех разом бревнами. И... понимай, как знаешь. Ты же - маг.
- Он сам?.. Я - маг... И поняла. "Нас Бог ведет".
- Агата? - качнулась Стэнка от костра.
Я подняла глаза и вновь скривилась от боли:
- Что...ты хотела от меня? Какое дело у нас последнее? Мне надо успеть. Обязательно успеть.
- Агата, - тихо повторила Стэнка.
- Говори! О-ой... Говори же! И почему сюда мне надо было? В отшельничью нору?
- Здесь место особое. Ты разве сама не чуешь? "Тихое и светлое". Так он говорил, мой суженый.
- Стэнка... зачем... о-ох, зачем, - и ухватилась за живот. - вода кипит зачем?
Девушка, вдруг, засмеялась:
- Какая же ты глупая, Агата.
- Почему?
- У тебя схватки начались, а ты: "Почему? Зачем?"
- Тысь, моя майка! Стэнка! Не успели... Ой... Что же теперь делать то?
- Рожать, дурная дева, - и подхватила меня под руку.
В следующую секунду всё вокруг поплыло, я снова поймала взглядом ее бусы, теперь лишь в дюймах от себя... потом исчезли и они. И время застыло в отшельничьей норе...
- Кричи! Кричи и тужься!
- О-ой... Стэнка!.. Все не так должно быть... Не так.
- А как?.. Тужься.
- Стэнка, я боюсь. Мне так больно... Я боюсь.
- Боли бояться - нормально.
- О-ой... Я
