Кизляр

В некотором царстве, в некотором государстве жила-была царица красавица. Весть о её прелестях облетела весь мир, и не было человека, который не мечтал бы о ней. У царицы было сильное войско, и она постоянно вела войны, оставаясь победительницей. Прослышал о чудной царице один из царей и решил женить на ней одного из двух сыновей. Оседлали коней, и айда в путь-дорогу. Долго ли, коротко ли они ехали, но, наконец, добрались до владений царицы. Обрадовалась она гостям, не знает, где посадить, чем угостить, какие почести воздать. Царь пирует, веселится и думает думу крепкую: как сказать царице о цели потаенной, кого из сыновей сватать за неё? Сыновья тоже не знают, как быть, ибо ни одному не хочется уступить её другому. Задумалась и царица, когда узнала о намерении своих гостей. Оба царевича были краше солнца ясного, оба, что два сокола. Думала, думала и ни до чего не додумалась. Собрала подруг и спросила их, как ей быть, Те поклонились, взглянули на царицу, посмотрели на царевичей и сказали: «Не тебе, царица, и не нам, рабыням, решать такое дело. Предоставь его судьбе: ей лучше знать, как вершить дела, как решать людские споры». Царица согласилась. Она приказала вывести ей самого быстрого коня, вихрем взлетела на него и сказала:

— Гей, вы, царевичи, гости дорогие, женихи любезные! Садитесь на коней и скачите за мною. Кто меня догонит, тот догонит своё счастье.

Вскочили царевичи на коней и полетели за царицей… А та, словно ветер, несется по полю, птицей перелетает пропасти, молнией сверкает в отдалении. Другой бы махнул на все рукой, отказался бы от царицы, но не таков был младший царевич. Чем дальше несется конь царицы, тем ближе и ближе подбирается он к ней. Вот, наконец, и она: осталось протянуть руку схватить её. Но вдруг… взвилась стрела, и царевич упал замертво. То была стрела из колчана брата, обезумевшего от ревности. Но, увы, не помогла она ревнивцу: за стрелою-убийцей понеслась стрела мстящая, и брат лег рядом с братом, пораженный рукою царя-отца…

Не стало женихов, не стало у царицы и желания глядеть на белый свет. Пустила она коня, что было мочи, доскакала до большой и бурной реки и прямо с берега бросилась в воду… Только её и видели…

Один царь остался. Отказался он возвращаться в свое царство, остался там, где погибли его сыновья, и в память царицы-красавицы основал крепость, которую назвал «Кизляром» (по-татарски «кызлар» — девушки).

Остатки этой крепости видны до сих пор.

Из газеты «Астраханский вестник», 1890, № 401.

Семирублевое

Возвращаясь из похода, царь подплывал со своей свитой к узкому колену реки Бахтемир. Здесь он увидел, как один из рыбаков поймал в сети осетра. Царь попросил ловца, чтобы тот продал ему пойманную рыбу. На эту просьбу рыбак ответил:

— Осетра я не продам, а подарю. Себе я еще поймаю. Петру понравился ловец и его речь. Не говоря ни слова, царь вынул из кармана своего сюртука семь золотых рублей, все, что было у него, и сказал:

— За подарок спасибо. А это прими от меня, я тебе тоже дарю, а не плачу!

С той поры мужичок обосновался с семьей на бугре, где позже образовалось селение, жители которого в память о Петре Первом назвали село Семирублевое. Позже это село назвали Бахтемиром.

Из газеты «Восток», 1867, № 291.

Баскунчак

I

В Прикаспийской степи, недалеко от горы Богдо, жил бай. У этого богача было много овец и коней. Бай гордился не только своими отарами и табунами, но и дочерью-красавицей.

Среди многочисленных пастухов богача находился ловкий, мастер на все руки, сильный и красивый юноша. Однажды хозяйская дочь, гуляя в степи, случайно встретилась с ним. Юноша и девушка полюбили друг друга. С этой поры часто встречались они. Как-то вечером девушка прибежала к милому и рассказала, что отец решил отдать её замуж за богатого, старого и немилого человека. Верный своей любви, юноша вскочил на своего скакуна и помчался к юрте хозяина. Войдя в юрту, он стал умолять отца девушки отдать её в жены ему. Бай рассвирепел и приказал слугам жестоко наказать нищего. От побоев юноша-пастух вскоре умер.

Горюя о нем, девушка отправилась к горе Богдо, села у её подножия и стала плакать. Не смыкая глаз, она проливала слезы несколько дней. От её слез в низину степи протек ручей, из которого образовалось соленое озеро, которое существует сейчас под названием Баскунчак.

Запись Н. Проценко

II

Когда-то, в давно прошедшие времена, случилось, что озеро совершенно обмелело. Дно озера, образованное из соляных кристаллов, обнаружилось и соблазняло ездока прокатиться по белоснежной поверхности. Какой-то лихач решился воспользоваться случаем, чтобы сократить путь. Не жалея ни себя, ни лошади, ни собаки, провожавшей его, он пустился по дну озера. Благодаря быстрому бегу и добрым копытам, конь счастливо перенес всадника, но собака, изранив ноги об острые кристаллы соли, достигла только середины озера. Потом пошли дожди. Озеро покрылось слоем соленой воды, а труп собаки, пропитавшись солью, надолго уцелел от порчи. С тех пор в течение многих лет в бурную погоду часто выплывала из-за бушующих волн голова собаки, которую мог видеть каждый, кто находился вблизи озера. Вот почему «бас-кунчак» (по-казахски — голова собаки) перешла в его название.

ГААО, рукопись Ф. Шперка, т. 3, с. 26.

Золотое озеро

В старину озеро Эльтон люди называли Алтай-Hop, что по-татарски значит «золотое озеро». Свое название оно получило будто бы с того времени, когда русские разбили войско Мамая.

Бежал Мамай к Волге в свою столицу Сарай и, испугавшись, как бы и сюда не пришли русские, велел собрать всю свою богатую казну, все золото. Погрузил его на верблюдов и решил, что самое надежное место, где его можно спрятать, это большое соленое озеро. По приказу Мамая татары ссыпали все золото в самом глубоком месте в озеро, и стало оно с тех пор называться у них Алтан-Нор.

Говорят, летом и теперь на закате солнца случается так: будто вся вода в Эльтоне как бы загорается золотом, но это не вода горит, а блестит золото, что в озеро Мамай спрятал.

Запись Б. Лащилина

Гора Богдо

В Прикаспийской степи жили когда-то два богатыря: отец и сын. Своего хозяйства у них не было, поэтому пасли они отары чужих овец. В ту пору в степи не было ни бугра, ни холмика. Когда весной поднималась высокая