без специального рассмотрения.

Но поворот, или, вернее, выворот темы автором, сделан уже интересный. К тому же, восемьсот страниц поэзии просто так не напишешь. Дело здесь не в гениальности или графоманстве — просто надо русскую поэзию любить, любить по-настоящему, независимо от взаимности, ибо "совершенная любовь уничтожает страх".

Александру Шишкину страх неведом. Он явно не боится, как его стихи будут восприняты читателями, назовут его гением или графоманом. Поэтому, чтобы получить цельное впечатление от этой поэзии, наверняка надо быть ее автором или стать alter ego автора. Есть строки и даже стихи почти на грани гениальности, есть (их, к сожалению, немало) — и на другой грани.

Там на веранде дедовская мебель

Четвертый срок — по жизни рецидив —

Телесный свой, несписанный архив

В потомков воплощает незаметно.

Ушли с детьми, на озеро, в кино,

Дойти до леса, вовсе беспредметно,

Пусть чай с клубникой на закате медном

Уже остыл давно… Давным-давно.

Это запоминающаяся черта поэзии Шишкина — ее обращенность (и обратимость) в прошлое, в мир бывшей культуры, где всё уже было и бояться уже нечего. Даже — совсем вроде бы недавнего, бывшего будущим — вот-вот:

Закидают в землю мерзлу,

Цвет — бумажная трава —

Жестяные мои звезды

Будет издали видать.

Там своей родной из меду

Понаемся я земли —

Не афганской той пыли,

А с червями чернозему

Наглодаюсь дома, дома!

Ох, спасибо, — довезли!

В.В.

(обратно)