Олеся запнулась, потом дерзко посмотрела в глаза бога — Я любила их и хотела, чтобы они жили.

— Пытался тебя остановить. Вспомни, в те моменты ты начинала задыхаться. — Велес поглаживал длинную белую бороду.

— Неужели астма…

— Болезнь посылается людям, чтобы остановить их, — назидательно, словно разговаривая с маленьким ребенком, заметил Велес. — Не знаю, как поступить с тобой, дочь моя. Жила ты, хоть и под покровительством Перуна в Яви, а все же шла стезей духа, прислушиваясь к подсознанию. И грехи твои тяжкие продиктованы любовью к ближним. А любовь — главная сила, приводящая мир в движение. Любовь, которой стало так мало на земле. Ведаешь ли ты, что в моей власти перекинуть мост, чтобы ты приблизилась к Сварогу?

— Земной мир не для меня, но я еще не готова покинуть его.

— Не тебе это решать, дочь моя, — усмехнулся Велес.

— Но как же мама?

— Без тебя она снова выйдет замуж, и у нее будет двое ребятишек, — Велес улыбнулся, — Таких же, как она. Ей было нелегко с тобой, знаешь? Она не понимала тебя.

— Знаю, — вздохнула Олеся. — Но если ей будет лучше, то я… я готова уйти. Нет, подожди, — вскрикнула она. — А как же Ярослав?

— Ему предстоит долгий путь на земле. Или ты хочешь, чтобы я оставил его здесь, для тебя? Его душа сейчас так близко, ты даже сможешь дотянуться до нее. Ты и твой пастушок будете вечно гулять в моих небесных лугах. Но его мать покончит с собой, тем самым закрыв себе путь к Всевышнему, а отец, лишенный поста и привилегий, сопьется. Помнишь сон? Готова ли ты расплатиться жизнями других людей, чтобы остаться с любимым?

Снова встретиться с Ярославом. Какое счастье. Но… разве она сможет переступить через мать, которая любит его? Глаза Ады Львовны, наполненные слезами, встали перед ней, заслонив лицо любимого.

— Верни его к родным. Если тем, кого я люблю, будет лучше, я готова идти дальше.

— Ну что ж, дочь моя. Ты прошла последнее испытание. Чиста твоя душа и ясен твой путь. Лишь избранные могут пройти по этому мосту.

Сверкающий луч поднял ее к солнцу. Ее охватил яркий свет новой жизни.

28

— Ника, возьми себя в руки. Я понимаю, твое горе безмерно, но нельзя же целыми днями сидеть, уставившись в одну точку.

— Может, подскажешь для чего мне жить? Последние двенадцать лет были прожиты с оглядкой на Олесю. Теперь, когда ее нет, нет и меня.

Алла с болью посмотрела на Веронику, на ее короткий ежик каштановых волос, на лишенное красок осунувшееся лицо с запавшей на лбу вертикальной морщинкой.

— Бог забирает самых лучших людей. Там, где сейчас Олеся, ей хорошо.

— Бог? Зачем ему Олеся? Если он позволил ей умереть, значит, нет никакого бога. Я виновата в том, что она умерла. Я привезла ее в этот город.

— Бог есть, и он посылает людей на землю отрабатывать грехи. Олеся на небесах, поверь мне. И ты ни в чем не виновата.

Вероника покачала головой.

— Бога нет, и я никогда не прощу себе, что не послушала ее. Иди домой, я хочу остаться одна.

— В холодильнике суп и котлеты. Пожалуйста, поешь.

— Хорошо.

Алла все еще сидела на диване, не решаясь уйти. Эта горестная фигурка у окна разрывала ей сердце.

— Ника, сделать тебе чай?

— Иди домой. Я хочу остаться одна.

Алла поплелась в коридор, надела ветровку. Немного потопталась в прихожей, но Вероника так и не вышла ее проводить. Она захлопнула дверь, спустилась пешком по лестнице и, выходя из подъезда, увидела двоих мужчин с дорожными сумками.

— Валера?! — удивилась Алла. Она познакомилась с братом Вероники уже после несчастного случая с крестницей. Они вместе перевозили тело Олеси для похорон в Москве. Позже Валера взял кредит и заплатил все долги сестры, чтобы она могла вернуться домой. — Откуда ты здесь?

— Приехал на несколько дней.

— А Ника ничего не сказала.

— Как она?

— Плохо. Ничего не ест, целыми днями сидит у окна.

— Значит, мы правильно сделали, что приехали. Кстати, — спохватился Валера, — я вас не познакомил. Мой друг — Алексей из Ростова. Алексей, это Алла, можно сказать, член нашей семьи. Если бы не она, не знаю, что было бы с сестрой.

Алла подняла глаза на незнакомого мужчину высокого роста с удивительно добрым лицом и большими серыми глазами.

— Очень приятно, — Алла протянула руку и почувствовала ответное крепкое рукопожатие.

— На самом деле это моя идея приехать в Москву, — вдруг сказал Алексей. — Я знаю, что значит потерять близкого человека. Вот и напросился с Валерой. Может быть, мне удастся помочь.

— Ей очень нужна помощь, — подтвердила Алла. — У нее нет желания жить.

— Я прошел через это.

— Тогда вы найдете нужные слова, — тихо сказала она, вспоминая, как Вероника кричала, что она, Алла, не может понять ее, потому что не пережила ничего подобного.

Они простились, домой Алла возвращалась уже уверенная в том, что с ее подругой все будет в порядке. Она и этот мужчина, чей облик так и дышал добротой и спокойствием, удивительно подходили друг другу.

* * *

А в Ярославле Ада Львовна, усевшись на краешке дивана, наблюдала за тем, как ее сын, вернувшись из больницы, первым делом бросился к ноутбуку и включил его. Ее переполняло ощущение счастья, она была готова целый вечер сидеть, глядя, как сын, нетерпеливо щелкая мышкой, просматривает скопившуюся почту.

В комнату с недовольным лицом заглянул Новгородцев и протянул жене мобильный.

— Тебе звонит твой Левочка. Помни о своем обещании.

Она нетерпеливо схватила трубку, досадуя на звонившего. Зачем он позвонил в такой счастливый день, когда ей хотелось побыть в кругу семьи.

— Слушаю! — произнесла она официальным тоном.

— Ада, прости, что беспокою. Я только что вернулся из командировки и обнаружил, что рукопись исчезла. Ты брала ее?

— Нет, — тихо сказала Ада.

— Если она не найдется, моя работа над книгой окажется просто фантастической выдумкой. И дело даже не в этом, мы не сможем доказать, что Ярославль на самом деле это Новгород.

— Подожди минутку.

Ада Львовна встала с дивана, потрепала сына по волосам. Несмотря на то, что Ярослав недовольно отстранился, ее снова пронзило ощущение счастья. Она вышла из комнаты, раздумывая, что сказать. Она была вынуждена отдать рукопись мужу в обмен на обещание изменить герб. Затраты, на которые пошло правительство по изменению герба, не шли ни в какое сравнение, если бы пришлось изменять название двух городов. Не говоря уже о скандале, который мог разразиться.

— Почему ты молчишь? — не выдержал Лев. — Ты единственная кто, вообще, знал о рукописи.

Она собралась с силами. Настало время выполнить второе