льдину, – сказал он, долбя её каблуком. – Кстати, вон и реюшка есть, – и пилот посмотрел на скренённую во льду лодку.

– Это можно, хоть сейчас. – И, пощипав рыжую бородку, спросил: – Что, перевозить на остров будете?

– Будем, но, к сожалению, только завтра. Сегодня поздно. Попутно одного завезу.

– Дорогой, вы девчонок хоть бы забрали, – взмолился ловец, положив свои большие в крупных веснушках руки на грудь. – Не сподручно им здесь, – упрашивал он.

– А сколько? – спросил пилот.

– Двое. Всего двое.

Нахмурив лоб и сдвинув брови, Орлов прикинул: «Бензин отработал, девичий вес не велик. Перегрузки не будет».

– Давайте. Обеих возьму. Только побыстрей, – торопил он.

– А ну, ребята, скоренько сюда девчат! – обрадованно выпалил старший, поворачиваясь к ловцам.

– Так я и знал, – обтирая замасленный картер забубнил механик. – Услышал про девчат, так готов их десяток забрать. А мотор надрывать не жаль.

– Молчи же ты, – оборвал Орлов. – Только и на уме мотор, мотор… Положение надо понять.

– Сейчас приведут, послал, – поглядывая на покрытую брезентом кабину, доложил старший.

– Вам, вам привезли. Выгружайте, – и Орлов сдёрнул чехол.

– Хлеб! – широко раскрыв глаза, обрадовался старший. – Принимай, ребята! – И он стал бросать рыбакам круглые буханки. – Вот и коня подкормим. Одного бережём.

– Фамилия твоя? – держа записную книжку, спросил старшего Орлов.

– Кляузников, – продолжая работу, ответил тот.

– Как? Как? – переспросил Орлов, и его большие глаза выразили недоумение.

– Ну, Кляузников Федот. С рождения был таков и сейчас остался.

– Да вы, товарищ лётчик, не удивляйтесь, – смеясь, заговорил сутуловатый рыбак, что поднял вымпел.

Рыбаки прекратили работу, смеялись.

– Это только фамилия его такая, – продолжал, ещё более сутулясь от смеха, рыбак, – а сам он золото, прямой человек…

– Ну-ну, хватит. Позубоскалили, работать надо, – и старший строго покосился на ловцов.

– Пассажиры идут! – крикнул кто-то.

– Миша, усаживай их, – сказал пилот и отвёл старшего.

– «И на девушек-то не похожи», – подумал механик, рассматривая их тяжёлые сапоги, стёганые брюки и ватники, как у всех рыбаков. Только светлоголубые глаза, радостно сверкавшие на тёмных, обожжённых морским холодным ветром лицах, да белевшие из-под клетчатых платков пряди волос отличали от остальных.

«Смелые, а, видно, по двадцати нет», – подумал механик.

– Вот видите, – усаживая, говорил он, – всего одно свободное место, а я настоял, чтоб командир сразу обеих вас взял. Чего, говорю, одну-то оставим, бери уж обеих. Мотор, как зверь. Вытянет, – прихвастнул он.

Девушки, поудобнее устраиваясь, благодарили внимательного к ним механика.

– Привет! Привет, там передавайте! – кричали провожающие ловцы. Молодые рыбачки улыбались им и на прощанье махали руками.

– Так вот… – и, замявшись, Орлов всё же не назвал старшего по его странной фамилии. – Так вот, Федот, – заканчивал разговор Орлов, – завтра будем тремя самолётами вывозить. Организуй порядок, как я говорил.

Вскоре самолёт, пробежав по льдине, отскочил от неё и, легко устремляясь ввысь, развернулся в обратный путь. Непродолжительный полёт – и вот амфибия, замедляя бег, катилась по песчаному острову.

– Ну, как? – заломив на затылок кубанку, таинственно спросил директор пилота. – Ну, как разведка? – повторил он, тяжело и часто дыша. – Ба-а! – вдруг удивлённо протянул он, завидев в кругу ловцов рыбачек. – Дочурки! Дорогие! – обнимая их, причитал он. Но набежавшие женщины быстро отбили у него девчат.

– Нюська! Шурка' – слышались их имена.

– Милые! Нюська! Шурка!..

А над воплями и гомоном взлетали звонкие, радостные детские голоса:

– Нашли! Относных нашли! Живы все! Живы-ы-ы!

Женщины обнимали, целовали молодых рыбачек, обливая их горячими, неудержимыми слезами. Каждой хотелось подольше задержаться в объятиях, но их оттаскивали другие.

– Красавицы вы наши! Царицы морские!..

Привезённые со льдины рыбачки часто, часто хлопали пушистыми ресницами. Невольно влага заволакивала им глаза, туманя взор. По щекам покатились крупные слезинки…

– Беда с бабами, – качая головой, сокрушённо проговорил директор, – и с горя плачут, и с радости…

– Ну так, – как бы опомнившись, – продолжал он, – а за остальными завтра?

– Да. С утра начнём, – ответил Орлов. «А вдруг непогода», – тут же подумал он, и сердце его как-то тревожно и часто забилось.

* * *

– Я как в зеркало смотрел! Я это предчувствовал!..

– Не волнуйся, Пётр, день только начинается, – успокаивали раздосадованного Орлова товарищи, – на дню ещё десять перемен будет.

Прошло всего несколько минут, как три амфибии, рассекая морозный воздух и будоража утреннюю тишину, устремлялись к морю. Рокот моторов летел над застывшей в зимней спячке дельте, заполняя покрытые льдом, как хрустальные, протоки, вплетаясь в дремавшие по берегам камыши, подымая людей в сёлах…

А из далёких морских просторов навстречу самолётам валил и валил туман. Его огромные бело-серые волны подкатывали к берегу, извивались змеёй и ползли вдоль переплетённых камышовых зарослей.

Встретив непогоду, пилоты решили переждать и произвели посадку у приморского села.

– Будет, будет! – понурив голову, сердито, будто передразнивая, повторял Орлов. – Вот уж засели. Ждём, когда это будет, – и он посмотрел в бесконечную голубую высь, а затем на горизонт, проступавший сквозь утреннюю дымку. Ослеплённый взор его остановился на исчезающей бледнооранжевой заре. Её всё больше заливало холодным, ярким светом встающее солнце. Косые лучи, озарив морозный день, скользили по оголённым верхушкам деревьев, по плотному лесу золотистого камыша, по хмурому, негодующему лицу Орлова.

– Здесь погода, а в море сам чорт её не поймёт! – и, в сердцах бросив на землю лохматую перчатку, он пошёл прочь от самолётов.

– Ну, Миша, командир у тебя. Прямо кипяток, – покачав головой, сказал пилот Силин и уставил сверлящий взгляд всегда прищуренных глаз в широкую спину Орлова. – Не понимаю? Пожар, что ли? Куда торопиться? – и он вставил свою излюбленную пословицу: – Тише едешь, дальше будешь.

– Да, далеко. Слишком далеко будешь, только от того места, куда стремишься, – вступился бортмеханик Михаил Ковылин. – Всегда Орлов на деле горяч, а тут вот, как на грех, словно на мель сели, – и, укрывая чехлом мотор, добавил: – Полёт для него, что валерианка. Ему бы в воздух сейчас…

– Поди-ка, Коленька, верни друга, – прервал механика Силин, – ты с ним знаешь как… – и, растянув улыбку на скуластом лице, закончил: – А то, гляди, и в прорубь ухнется.