Александра Плен ПОДАРОК

«Я сейчас умру». Ну вот, наконец хоть одна разумная мысль проявилась в моей больной стукнутой голове. Несколько секунд назад самолет основательно тряхнуло и меня крепко приложило об иллюминатор. До этого момента я отупело наблюдала за всем этим бедламом. И где же вся жизнь, которая должна пронестись перед моими глазами в последние секунды перед смертью? Перед глазами упорно маячило кресло с воткнутым рекламным проспектом и периодически проявлялся сосед слева, который настойчиво пытался кому-то позвонить, у телефона были наверное другие планы, так как выскальзывал он из трясущихся рук регулярно. Я могла бы подсказать, что на высоте десяти километров сотовую связь телефону не обнаружить никак и все это бесполезно. Но пусть лучше занимается этим, чем в панике носится по салону, как большинство пассажиров.

Когда замолчали оба двигателя и наступила тишина — только дурак не сообразил бы, что происходит что-то необычное. Я то дурой не была. И в школе, и в институте училась вполне прилично, поэтому результат отказа двигателей представляла четко. Но было по-детски обидно — умереть в тридцать два года, это верх подлости и несправедливости. Такая подстава — последнее, что увидеть в жизни рекламу шампуня для волос.

Оставалось может несколько секунд жизни. Прискорбно… Отпуск удался.

Первой мыслью стала «Я существую, я себя помню! Наталья Воронина, тридцать два года, Москва, Россия, улица Орловская, дом 50, квартира 45. Мама, папа, сестра, друзья, работа». Правда что-то постоянно исчезало из памяти, я чувствовала, просачиваются как через решето воспоминания, растворяется в небытии что-то дорогое, близкое, и я становлюсь меньше и легче, истончаюсь как проколотый шарик. Не хочу! не хочу забывать! Я постоянно твердила как заведенная — Наталья Воронина, тридцать два года, Москва, Россия… Вокруг меня звучали мысли, вспыхивали эмоции, проносились обрывки чьей-то памяти, отголоски страха, боли. Все смешалось, перепуталось. Меня стало тянуть как магнитом куда-то в центр, к чему-то родному, ласковому и прекрасному. Оно меня любит, оно ждет… Меня окутало неимоверной заботой и покоем. Приблизиться, раствориться, растаять в бесконечности… исчезнуть? нет, не дождетесь! я сопротивлялась как могла, упрямства во мне было всегда с излишком, Наталья Воронина, тридцать два года, Москва… А что это Москва? Где это? Я испугалась, еще чуть-чуть я меня поглотят и я перестану существовать как личность, как отдельная единица. Вдруг на краю сознания пронесся обрывок голоса/звука/мысли. «И как это понимать? Что делала самолете нейтральная условно светлая? На борту были только проявленные темные». «Это случайно. Ошибка в расчетах. Ты же знаешь, что нейтралы не определяются как светлые или темные, нет у них ярко выраженных хороших или плохих поступков, поэтому при определенных условиях они могут попадать в расходники, у нее сработал фактор внезапности». Это про меня что ль? Мне вдруг представились двое коммутаторов на телеграфе, которые сортируют входящих и исходящих. Я заинтересовалась, попыталась вычленить этот голос из многих, отлетела-переместилась ближе. Да, еще помню как оказалась на борту этого самолета, только благодаря своему абсолютному упрямству и настойчивости. «И что теперь с ней делать? Ей еще себя проявлять, назад не вернешь уже…» «Куда-нибудь пристроим…» «Так, характеристики, темперамент, личностные качества, характер, принципы… Все, нашел, в системе Альфа 51 срочно требуется женская душа, нужные характеристики совпадают, надеюсь она достаточно уже здесь, чтоб все забыть?» «Конечно, память приведена в нулевое состояние. Начинаем переброс…» Это у меня что-ль нулевое состояние? Я не дала поглотить себя панике. Наталья Воронина… тридцать два… или тридцать три года, мама, папа, отлегло, что-то помню… Вспышка, и я опять перестала существовать…

Было ужасно больно, когтями рвало грудь, горло горело огнем, зверски болела голова… Я лежала на чем-то твердом и мокром, острые камешки впивались в спину. Холодно… Как же дико холодно… Спустя какое-то время пришло понимание, у меня есть тело и оно мучительно болит… Что произошло? Вокруг меня суетились люди, Кричали, На меня? Друг на друга? Пока я ничего не понимала. В первые секунды я судорожно старалась не забыть, кто я… Наталья Воронина, тридцать два года (вроде), Москва… Помню! Ура! Какое счастье помнить. Потом, немного успокоившись, я начала различать звуки, звуки через какое-то время начали складываться в слова… Понимание приходило постепенно. Мужской грубый «Вы с ума сошли? Что скажет льера?» Тоненький (мальчишеский) «Она сама захотела, мы отговаривали, она прыгнула в самый омут, мы не при чем», хныканье… «Святая Мать, а если она не очнется? Завтра помолвка, нас растерзают. Что будет!» Больно ударили по щеке, раз, второй.

Я с трудом разлепила глаза… Надо мной склонились две мальчишеские физиономии. В глазенках страх и паника. Справа сидел грузный немолодой мужчина с отведенной для повторного удара рукой. «Не надо бить, больно», хрипло прошептала я… Одна часть мозга отстранено фиксировала происходящее — рядом со мной трое человек, два полураздетых мальчика где-то семи и десяти лет, в мокрых штанишках, с волос капает вода (купались?). Мордашки похожи как две капли воды (братья?). Мужчина. Пожилой, с неподдельным беспокойством, озабоченностью, и каким то диким облегчением на лице. Одет полностью, прилично. Отец мальчиков? Не похож… Что они такие перепуганные? Что-то произошло? Я лежу на земле, в мокрой тяжелой одежде, голова раскалывается, в глазах огненные вспышки, как при сильной мигрени. Тонула? Ударилась?

Другая часть меня отметила, что хоть и с трудом, через пару секунд, но я понимаю их язык, правда еще не определилась какой, но точно не русский… И тело может и не мое, но человеческое — две руки, две ноги, голова… Мужчина был одет странно, не современно, какой-то камзол на завязках, высокий воротник, широкие брюки.

Вдруг мои наблюдатели встрепенулись. К нам бежали люди. Женский голос с истерическим надрывом, издалека «Деточка моя, бедненькая, золотце мое, да как же это! Что они с тобой сделали!» «Она сама!» опять завопили мальчишки. «А вот этого больше говорить нельзя, никому и никогда, вы поняли?» тихо, с нажимом сказал мужчина. Мальчишки опустили головы «Поняли, помолвка». О чем это они? какая еще помолвка? Ладно, разберусь по обстоятельствам, главное — жива.

Через пару секунд возле меня на колени упала пожилая полная женщина, на морщинистом лице неподдельное горе, «Девочка моя, как же ты могла? Вчера говорила, но я не поверила? старая дура» всхлипывая рыдала она. Мать? Вряд ли, может