начальнику канцелярии выручить наконец посылку, и вот результат: нужно ехать самому. А времени до совещания осталось так мало!

С шумом захлопнув дверцу машины, Илья Викторович буркнул шоферу:

— Центральный поселок. К почте. Быстро!

Теперь он был уверен, что понял тайну неожиданной посылки. Наверно, кто-нибудь из сослуживцев по прежним стройкам, каких в послужном списке инженера Пастухова числилось немало, попал на курорт, вспомнил на досуге о совместной работе и решил порадовать старого товарища фруктами или бутылкой вина. Но почему посылка оценена в такую большую сумму?

И хотя предполагаемый друг, очевидно, желал сделать ему, Илье Викторовичу, приятное, инженер неприязненно думал о нем, с нетерпением следя за тем, как минутная стрелка вращается на красном мерцающем циферблате… «Не нашел более подходящего времени для презентов, чудак!» Несколько раз Илья Викторович порывался сказать шоферу: «Назад, домой», но, вспомнив, что за двумя напоминаниями почта пришлет третье… пятое, мысленно махнул рукой.

В почтовом отделении, у окошка, где выдавали и принимали посылки, стояло человек десять. Некоторые поклонились Илье Викторовичу, а находившийся у самого окна скреперист Иван Малыгин даже предложил ему поменяться очередями. Инженер отказался. Он был щепетильным в таких вещах и сам всегда негодовал на тех, кто куда-нибудь лез без очереди.

Впрочем, теперь ему было все равно. Заснуть после обеда явно не удастся, а сердиться на человека, пожелавшего сделать ему приятное, просто глупо. Придя к такому выводу, Илья Викторович сразу успокоился, принялся обдумывать предстоящее совещание и так увлекся этими своими мыслями, что прозвучавший из окошечка вопрос: «Что же вы стоите? Давайте извещение и паспорт» — застал его врасплох.

Посылка оказалась весьма объемистой и тяжелой. Перевернув ее, Илья Викторович услышал, как что-то глухо переместилось внутри ящика. Но что именно, по звуку невозможно было определить. «Действительно, фрукты или вино. Не морские же камушки будут слать из Сочи в посылке с объявленной ценностью», — подумал инженер. Он уже прочел на полотне, что отправил эту посылку Лямин Арсений Федорович, проживающий в санатории «Красный луч». Но кто этот Лямин, когда и где он его встречал, Пастухов не мог вспомнить.

Когда Илья Викторович, не раздеваясь, в плаще и шляпе, с громоздким ящиком в руках появился в столовой, жена ничего не сказала и только вздохнула, поглядев на укутанную шалью супницу, стоявшую посередине стола. Инженер шумно поставил ящик рядом с супницей и сказал как можно беззаботней:

— Принимай подарок из Сочи! Чувствую, фрукты и хорошее вино.

— А от кого?

— Не знаю. Какой-то Лямин. Арсений Федорович Лямин. Не помнишь такого?

Жена не помнила. Пока инженер, вооружившись топором, возился у ящика, она стояла возле и, наморщив брови, вопросительно повторяла: «Лямин? Лямин? Лямин?..» Нет, никакого Лямина она решительно не помнит.

Заскрипели вырываемые гвозди. Крышка сорвана. В ящике, бережно выложенном газетной бумагой, — какие-то аккуратные мешочки. Илья Викторович взял тот, что побольше, распорол суровую нитку, которой мешок был зашит, и на стол хлынул поток желудей. Тяжелые, юркие, они раскатились по скатерти, упруго застучали по полу. Пораженный, стоял Илья Викторович над россыпью коричневых лакированных желудей, напоминавших большие янтарные бусы.

— Чорт знает что! — сказал он наконец, сердито бросив мешок на пол.

Теперь ему казалось, что над ним неумно пошутили и из-за этой шутки он потерял столько времени, которое было так дорого, так нужно, — все, до последней минуты.

— Тут не только жолуди… еще что-то, — задумчиво отозвалась жена, вынимая из ящика мешочки поменьше.

В них всё так же бережно были упакованы крылатые семена клена — те самые, из которых когда-то, учась еще в первом классе, Илья Викторович делал себе «носики», — лакированные орехи каштанов, коричневые чечевичинки белой акации и еще какие-то, совсем уже неведомые инженеру-строителю семена.

— Чорт знает что! — повторил Илья Викторович. — Ничего не понимаю! Может быть, ошиблись адресом?

Жена его, продолжавшая рыться в ящике, вдруг вскрикнула:

— Илюня, тут письмо!

Письмо было именно ему, Илье Викторовичу Пастухову, начальнику строительного района, лауреату Сталинской премии. Адрес был очень тщательно выведен почерком, казавшимся Илье Викторовичу знакомым, потому что именно так старательно и ровно выводил буквы он сам когда-то, очень давно.

Еще не понимая, в чем дело, он вскрывал конверт с тем грустновато-радостным волнением, какое всегда испытывает пожилой человек, прикасаясь к миру своего детства.

На жесткой, тщательно разлинованной бумаге он прочел:

«Уважаемый Илья Викторович Пастухов!

Пишем коротко, так как знаем, что вы очень заняты у себя на строительстве и время вам дорого. Прочитав вслух на пионерском сборе вашу замечательную статью о строительстве канала, мы решили вам написать. Ваша статья нам очень понравилась, потому что вы здорово описали, как растет стройка коммунизма и какие это все будут мощные сооружения по проекту великого товарища Сталина. И еще нам очень понравилось, как вы описали, какие огромные машины у вас там работают, и сколько людей они заменяют, и как они все хорошо и умно придуманы.

Вы написали в своей статье, что рабочие сотен советских заводов помогают вам вести стройку и что весь народ участвует в ней. Мы долго думали, чем же мы можем помочь вам. И вот, кажется, придумали. Мы, пионеры, находящиеся на излечении, решили собрать в нашем парке семена красивых деревьев и кустов и послать их вам на канал, чтобы вы их там посадили. Некоторые ребята и девочки у нас уже подлечились и ходят. Вот они и собрали все то, что мы посылаем вам. Наша помощь, конечно, маленькая, но нам очень хочется хоть чем-нибудь участвовать в стройке, и мы будем очень рады, если из этих семян на канале вырастут красивые деревья и кусты. Передайте наш пионерский привет товарищам Виктору Мохову, Евгению Симану, Марии Болдыревой, Зое Поляковой и другим замечательным строителям, о которых вы так хорошо написали в своей статье. Ваша статья нам очень понравилась, потому что мы точно сами побывали на стройке коммунизма.

Председатель совета отряда А. Лямин».

Потом шли еще подписи. Их было много. Они были тщательно выведены, но Илья Викторович уже не сумел их разобрать.

Долго, до самого совещания, сидел он с женой у стола с окончательно остывшим обедом, перебирал семена, перечитывал письмо. В управление он вернулся бодрый, жизнерадостный, будто выспался