энергии. И насколько можно утверждать, гипердрайв и антигравитация не имеют такого широкого спектра применения, как электромагнитные явления. Всё, что они могут, — это перемещать предметы из одного места в другое, только очень быстро.

— На сегодня нам это не помешает, — сказала Хильда. Эббетс кивнул. На Земле теснилось почти девять миллиардов людей, половина из которых голодала. И тут неожиданно выясняется, что им есть куда деться, и есть на чём.

— Мне кажется, — произнёс Эббетс, — что мы будем для тех, в космосе, страшным сюрпризом.

Хильде не понадобилось много времени, чтобы понять, к чему он клонит.

— Если это шутка, то не смешная. Со времён последних завоеваний минула сотня лет.

— Конечно, ведь они были слишком дороги и опасны. Но что могут противопоставить нам роксоланцы или им подобные? Ацтеки и инки были отважными воинами. И что, помогло это им устоять против испанцев?

— Надеюсь, за последние пятьсот лет мы поумнели, — сказала Хильда. Она не стала доедать сэндвич. Почему-то пропал аппетит.

— Рансиск! — воскликнул Тограм, когда в его комнату ввалился старый рулевой. Рансиск сильно похудел с тех пор, как они виделись в последний раз на борту несчастного «Неукротимого». На месте нескольких новых шрамов, которых Тограм не помнил, выросла белая шерсть.

Впрочем, выглядел он так же по-деловому отрешённо.

— Ты что, оказался твёрже пуль, или земляне просто не стали тратить сил на то, чтобы убить тебя?

— Я склоняюсь к последнему, — горестно ответил Тограм. — С их огневой мощью что им один солдат? Я не знал, что ты тоже жив.

— Не по моей вине, клянусь. А вот Ольгрен… — его голос прервался. Нельзя хранить маску отрешённости вечно.

— Что ты здесь делаешь? — спросил капитан. — Не подумай, что я тебе не рад. Напротив, ты — первый роксоланец, которого я вижу с тех пор, как… — теперь настала его очередь замолчать.

— С тех пор, как мы приземлились. — Тограм благодарно кивнул. Рансиск продолжал: — Я видел нескольких наших. Мне кажется, они разрешают нам встречаться, чтобы подслушивать наши разговоры.

— Как им это удаётся? — удивился Тограм и тут же сам себе ответил: «Конечно, с помощью диктофонов, — ему пришлось использовать земное слово. — Ну ничего, с этим мы справимся».

Он перешёл на ойяг, наиболее распространённый язык планеты, которую роксоланцы покорили пятьдесят лет назад.

— Что с нами будет, Рансиск?

— Там, на Роксолане, они должны бы уже сообразить, что у нас что-то не так, — отвечал на том же языке рулевой.

Это мало обнадёжило Тограма.

— Так много возможностей потерять корабли, — грустно сказал он. — И если Верховный Главнокомандующий даже пошлёт за нами флот, им повезёт не больше, чем нам. У этих богами проклятых землян слишком много оружия, — он сделал паузу и как следует приложился к бутылке водки. От ароматизированных ликёров местного производства Тограма мутило, но водка пришлась ему по вкусу. — Как это так вышло, что у них есть все эти машины, а у нас или у других известных нам рас нет? Они, должно быть, чародеи, продавшие души демонам в обмен на знания.

Рансиск подёргал носом.

— Я задавал одному из них такой вопрос. Он прочитал мне стихотворение какого-то землянина, не помню, как там его. О ком-то, стоявшем на распутье. В конце концов он выбрал менее наезженную дорогу. Это и есть ответ. Большинство рас открывает гипердрайв и начинает странствовать. Земляне не открыли гипердрайв, и их поиски пошли в другом направлении.

— Неужели? — Тограма передёрнуло при одном воспоминании о той короткой, но кошмарной схватке. — Ружья, стреляющие дюжиной пуль без перезарядки. Пушки, установленные на самодвижущихся бронированных телегах. Ракеты, которые сами находят цель… А ведь есть штуки и пострашнее, которых мы не видели, только слышали о них от землян: бомбы, каждая из которых может взорвать целый город.

— Не знаю, насколько этому можно верить, — сказал Рансиск.

— Я верю. Они сами пугаются, когда говорят об этом.

— Что ж, может быть. Но у них ведь есть не только оружие. Есть машины, позволяющие видеть и слышать на расстоянии, машины, которые за них считают, диктофоны и прочие штуки. И то, что они рассказывают о своей медицине: они знают, от чего начинаются болезни, и могут лечить и даже предотвращать их. И их сельское хозяйство — эта планета самая перенаселённая из всех, о которых я только слышал, но они сами себя прокармливают.

Тограм печально пошевелил ушами.

— Это несправедливо. И всё из-за того, что у них не было гипердрайва.

— Теперь он у них есть, — напомнил Рансиск. — Скажи спасибо нам.

Роксоланцы с ужасом посмотрели друг на друга и разом произнесли одно и то же:

— Что мы наделали?