Усек?! У нас таких, как ты, - подавляющее большинство!

Действительно, под стук костяшек нередко говорилось: кого в будущем году надобно повесить, кого пожечь, кого выслать за городскую черту, с какими странами порвать дипломатические отношения. Он все это в одно впускал, в другое ухо незамедлительно выпускал, поскольку домино - игра беспартийная, большинство голосов не имеет в ней значения: выигрыш-проигрыш на голосование не ставится. Мнилось ему так, а в действительности большинство снова заговорило известным языком: когда ты не с нами, значит, против нас! И еще спросили у Бахметьева К. Н.: - Газетку День читаешь? Внимательно?

- Мне подобная газетка не довелась...

- Доведется! - Нет, мужики, не для того выходил я из Ка Пе эС эС, чтобы войти в вашу Память! Мне и на собственную память грех жаловаться! - А русский ли ты человек, Бахметьев Костя? - Всю жизнь был русским. - А мы сомневаемся. Сколько гоняли козла, не сомневались, нынче - пришло!

- Мне на ваши сомнения плевать и растереть! Или русские лучше всех? По вас этого не видать! - А ты, гад, ты шибко хороший? - Я и не претендую! - Научим запретендуешь! - Не такие учили - не научили. - Может, ты сознательно мечтаешь сделаться нерусским человеком? Таких, учти, народ сильно не любит. - А еще бывают дураки дурнее дураков. Не встречали? - А я вот штаны спущу, а ты погляди: хороший я или - плохой? - отозвался самый ретивый и начал расстегивать ширинку. Разговор кончился, и все на свете Бахметьеву К. Н. стало противным и отвратительным, он зачем-то и еще спросил: - А что, мужики? Если по душам: или вам никому никогда не стыдно было быть человеком русским? Никогда в жизни? - Поговори у меня! - замахнулся старикашка с костылем костылем и замахнулся. По фамилии старикашка был Семенов, по кличке Соплячок. С таким связываться невозможно, он сейчас начнет орать, что Бахметьев К. Н. в немецких лагерях полвойны отсиживался, когда другие на фронтах денно и нощно ковали победу.

Бахметьев К. Н. сам себе объявил: Дурак ты, дурак и есть! - и умотался прочь с настроением хуже некуда.

А когда на другой день Бахметьев К. Н. хоть и с опаской, а все-таки пришел погонять в домино, ему сказали: - Пшел вон, сволочь! Отныне и навсегда обходи нас стороной!

И еще кое-что было сказано, и сказано к месту: два года Бахметьев К. Н. гоношился с доминошниками, вот уже год, как сортирные комбинации снились ему по ночам, пора было кончать. Конца, покуда ты жив, не бывает без начала чего-нибудь нового, и он отправился в районную библиотеку. Он совершенно не помнил, когда в последний раз ему в библиотеке приходилось бывать. Может, когда в индустриальном техникуме учился? Техникумовской ему хватало, о существовании подобных учреждений и еще где-то ему известно не было. Он стал вспоминать названия книг. Вспомнилась Война и мир. Он ее не читал, но знал о Наташе Ростовой, о князе Андрее Болконском из политбесед политрука на фронте. Тогда же он поклялся: живой останусь - прочитаю Льва Николаевича! Живой остался, а святую клятву забыл. Однако лучше поздно, чем никогда! - правило известное, и библиотечных лет у него было почти три. Книг за эти годы он прочел тьму тьмущую, читал денно и нощно - ежели в одной руке ложка, то в другой книжка. Его фотографию вывесили в районной библиотеке: Бахметьев Константин Николаевич, ветеран-пенсионер, наш верный читатель. Книги сдает исключительно в срок и даже досрочно. Еще что-то было написано машинкой под его фотопортретом, он книги читал, читал, читал, и все чаще приходила ему мысль: что бы такое сделать в результате чтения? Не обязательно что-то очень государственное, не обязательно очень общественное, но что-нибудь исследовательское. Что-нибудь библиофильское, хотя бы и вовсе краткое - на неделю-другую работы. И что же пришло ему в его голову? Ему пришло: проработать литературу на предмет Бахметьевых.

Иначе говоря, порыться в каталогах на букву Б, выписать всех авторов под фамилией Бахметьев, составить обзор их жизнеописаний и произведений, напечатать тот обзор на машинке в трех экземплярах, переплести в картонные корочки и один экземпляр подарить районке. В знак благодарности. А - что? Если бы все не все, а хотя бы самые постоянные читатели библиотек исполнили подобную работу - как бы оказалось интересно! Полезно - как?! Заведующая районкой Вера Васильевна на очередном методическом совещании бибработников обнародовала бы факт: А у нас один наш читатель... И какое бы это произвело впечатление - вплоть до городского отдела культуры? И дальше, дальше?!

И только-только, в следующий вторник, собрался Бахметьев К. Н. приняться за дело, как в понедельник в ветеранской поликлинике ему сказали:

- Опухоль! Положили Бахметьева К. Н. в больницу, из больницы перевели домой (коек на опухольных не хватало), пообещав, когда нужно будет, в больницу вернуть. И тут в первый раз в жизни Бахметьев К. Н. понял, что обязательно он умрет. Умирал-то он не раз, не два, но чтобы обязательно - это впервые.

Дурак ты, дурак, - упрекал себя Бахметьев К. Н. - Помрешь насовсем, а кто же за тебя сделает - соберет в одну компанию всех знаменитых Бахметьевых? Никто не сделает, никому дела нет!

Выручил племянник Костенька. Нашелся добрый человек.

Племянник Костенька был крещен под Константина именно в честь своего дядюшки Константина Николаевича. Потому что случай: Леночка, молода жена старшего брата Бахметьева К. Н. (братца звали Никанором), незадолго до родов тонула в речке, а Константин ее спас, вытащил из водоворота. Племянничек родилс вполне благополучно, но рос мальчишкой вредным: сверстников дергал за уши, сверстниц за волосенки, маму не слушался, папы у него вскоре не стало - папа погиб на войне. Мальчишка гордился: - Я - самостоятельный! А был бы при мне папочка, я бы ему морду набил. Не верите? Костеньке верили.

Взрослый Костенька с дядюшкой-спасителем прежде почти не встречался, но теперь зачастил к нему с едой и с коньячком о пяти звездочках. Изредка, ни с того ни с сего, он произносил кого вместо чего: Кого там делать-то?, Кого, дядя Костя, тебе взять в магазине?. В народе так говорят, - объяснял Костенька. - Народ, он не различает предметы неодушевленные от одушевленных.

- Народник нашелся! - удивлялся Бахметьев К. Н. - Народ, народ! Откуда тебе известно, что от чего отличает народ? Что такое народ? Никто не знает, кроме как ты.

- Как это откуда! - пожимал плечами Костенька, обижаясь. - Я на филологическом полгода учился! Это - в Костенькиной привычке: он на любой случай жизни где-нибудь да учился, и на физика, и на химика, и на экономиста, если же и не учился - постигал путем самообразования. Нынче Костенька - ему за пятьдесят, Бахметьев К. Н. не помнил точно, - Костенька же не рассказывал, к