переспросил Дар.

— Не понял? Ну, уволилась! Послала все это куда подальше! — прокричала девица во все горло. — И подалась в гьюмы.

— Гьюмы — это кто?

Девица, не мигая, уставилась на Дара.

— Да, похоже, у вас тут и вправду захолустье…

— Понимаете… я ведь как раз и пытался вам на что-то в этом разрезе намекнуть. Новости мы тут узнаем, когда прибывает очередной грузовик, а такое случается раза три за год. Так что до тех пор, покуда кто-нибудь не изобретет сверхсветовое радио, мы так и будем узнавать про все, что происходит на Терре, через пару лет после того, как это произошло.

Бритоголовая презрительно поджала губы и покачала головой:

— А кто-то еще разглагольствует об отсталых местных жителях! Ну ладно, гьюмы — это такие, как я, то есть нонконформисты. Мы носим мешковатую одежду, чтобы прятать тело от похотливых взглядов. Мы бреем головы, чтобы не мучиться каждый день с бигуди и лаком для волос. Мы отказываемся от этой каждодневной тюрьмы под названием «государственная служба». Уж лучше нищета, чем эта повинность. Хватит, наработались. Кое-что скопили, иногда что-то заколачиваем на временной работе. Так что концы с концами худо-бедно сводим. Делаем что хотим, а не то, чего от нас хочет правительство Межзвездной Федерации! Вот кто такие гьюмы.

Дар кивнул, поджав губы, чтобы не расхохотаться. В глазах его при этом зажглись огоньки.

— Ах вот оно что. Вы, стало быть, не желаете приспосабливаться. Все ясно.

— Я не так сказала, тупица! Я сказала, что мы — нонконформисты!

— Да? Ну да, конечно, — кивнул Дар. — Конечно, это же разные вещи, я понимаю, то есть… готов понять.

Девица, похоже, была готова накинуться на него с кулаками, но тут встрял Чолли:

— Ну, давай, малый, покажи, на что ты годишься. И я буду гордиться тобой! Но тут такое дело… надо же вникнуть в историческую сущность этого движения, вот в чем дело-то… И ты вникнешь, никуда не денешься, ведь ты же отлично знаешь, что в истории человечества без пол-литра ни за что не разберешься, особенно если не знаешь историю. Первые из тех, кого назвали нонконформистами… ну, они появились где-то ближе к концу тысяча пятисотого года. Одного из них еще Шекспир описал в «Двенадцатой ночи» под именем Мальволио. В общем, там были пуритане и баптисты, и еще кальвинисты, и даже анабаптисты — словом, протестанты всех мастей помимо англиканской церкви. Ну а англиканцы их всех собрали в одну кучу и обозвали нонконформистами (то бишь они не сами взяли себе это название, как чаще всего и бывает), поскольку они не желали приспосабливаться к официальной церкви, англиканской. Но ежели посмотреть на их изображения… ну, взять, к примеру, хоть кромвелевских «круглоголовых» — так они же все на одно лицо! Так что, сколько бы их там ни было, они внутри своей оппозиционной культуры держались по отношению друг к дружке куда как более тесно, нежели любые двое из англиканцев. С тех пор так оно и повелось. Так что с тех пор-то слово «нонконформист» не означает, что кто-то не желает мириться с принципами, принятыми в его собственной социальной или религиозной прослойке, — оно означает, что некая группа противостоит мажоритарной культуре, морали и так далее, и поэтому всякую оппозиционную культуру называют нонконформистской, неприспособленческой. Ну, так вот, сержант, о чем бишь я… — И Чолли вернулся к прерванному диспуту о природе реальности.

Девица-гьюм на некоторое время задержала на бармене взгляд и резко кивнула:

— В принципе, он прав… — Поежившись, она нахмурилась и спросила у Дара: — Он кто такой вообще? Бармен или проВексор?

— Он Чолли, — коротко ответил Дар, словно этим все было сказано. — Мой босс.

Бритоголовая нонконформистка еще сильнее нахмурилась.

— Хочешь сказать, что ты тут работаешь? ДА?!

Дар почувствовал, что она готова взорваться от возмущения, и усмехнулся:

— Все верно. Он — владелец, президент и менеджер Вольмарской Фармацевтической Торговой Компании, инкорпорейтед.

— Твой босс — наркобарон? — истерично взвизгнула девица. — Мафиози? Капиталист — эксплуататор рабского труда?

— Я бы так не сказал. Скорее — он бухгалтер нашего кооператива.

Девица буквально на дыбы встала, пылая праведным гневом, и открыла было рот, чтобы одарить Дара очередной порцией упреков, но, видно, больше ей в голову ничего не приходило, а потому пришлось ограничиться испепеляющим взглядом.

Дар покорно съежился под ее взором.

Девица отвернулась и отпила из стакана, после чего в изумлении уставилась на него, обнаружив, что перед ней на стойке стоит-таки стакан.

Дар глянул на Чолли, тот — на него, подмигнул, кивнул и продолжил разговор о сложнейших аспектах взаимодействия с реальностью в процессе пинания ногой камня.

Нонконформистка, похоже, немного спустила пар. Она вздохнула, пожала плечами и отхлебнула еще немного спиртного.

— Ну, хотя бы гостеприимный капиталист, и то ладно, — изрекла она и обернулась к Дару. — Станешь отрицать?

Дар пригнулся, посмотрел под ноги, огляделся по сторонам, пытаясь понять, что на сей раз стало причиной возмущения незнакомки.

— Отрицать — что? — решил все-таки уточнить он.

— Все! Все, что я сказала об этой планете! Это все правда, так ведь? Начиная с вашего генерала-губернатора!

— О… Я готов поспорить с тем, что генерал Шаклар — садист.

— Но… он мазохист, это уж точно?

Дар кивнул.

— Но он как нельзя лучше годится для своей должности. Что же до всего остального… ну, отрицать не стану, но все-таки у меня такое впечатление, что вы не совсем верно расставляете акценты.

— Готова к дискуссии, — заявила девица-гьюм и приготовилась к отражению любой атаки. — Аргументируй.

Дар покачал головой:

— Боюсь, не сумею. Нужно все понять на собственном опыте, увидеть своими глазами.

— Да. Конечно. — Девица сделала большие глаза. — И как же, интересно, у меня это получится?

— Ох-хо-хо, — как бы тяжко вздохнул Дар. Мысли у него метались. Он лихорадочно подсчитывал в уме соотношение риска и выгоды. Получилось пятьдесят на пятьдесят. А посему Дар улыбнулся и сказал: — Видите ли, тут такое дело… в общем, я скоро отправляюсь в очередную торговую экспедицию. Желаете — присоединяйтесь. Безопасности я вам гарантировать не могу, поскольку дело это весьма опасное.

Бритоголовая прищурилась. Дар почти воочию видел, как она втягивается в толстую скорлупу. Но тут что-то произошло, и в ее глазах снова появились дерзость и самоуверенность.

— Ладно, — браво кивнула она, залпом опрокинула все, что оставалось в стакане. — Договорились. — Она встала с табуретки, сунула в карманы большие