Морис Дрюон Дни людей

Зевс, повелитель бессмертных, властитель природы,

законом

Путь указующий миру, тебя нам приветствовать

должно.

Жизнью обязан тебе одному на земле многородной

Всякий, кто в смертного доле движенью

и звуку причастен.

Клеанф

На самом деле мир плохо устроен, если Зевс не желает сделать своих сограждан подобными ему самому — счастливыми.

Эпиктет

Дневники Зевса

Заря богов

Дни людей

Продолжение

Итак, я, Зевс, царь людей, царь богов, рассказал вам о начале мира и о моем собственном происхождении. Я поведал о царствовании моего деда Урана Небесного, создателя жизни, и моего отца, Крона-пожирателя, разрушителя счастья. Я вам рассказал о моем тайном рождении, о моем сокрытом детстве, о моей войне с отцом и его братьями титанами. Рассказал о первых эрах моего царствования, о моих первых трудах, первых любовных увлечениях и их плодах. Я говорил о Гее-Земле, Великой богине-матери, моей и вашей прародительнице, столь часто будоражившей наши судьбы, и еще о многих других вещах и о многих других богах, которые, находясь под моей властью, способствуют сохранению Вселенной в том виде, в котором она существует.

Таким образом, спустя две тысячи ваших лет некоторые из вас вновь услышали мой голос и вновь узнали, что мое имя значит «свет» и значит «жизнь».

Я не день; я его свет. Я управляющая суть всего, что, блестит, освещает, излучает, искрится — как в небесах, так и в душах. Я повелеваю блеском молнии и блеском всякого творения. Я присутствую в самом слабом свечении, исходящем от звезд; в каждом из вас и — та зона сознания, которая позволяет вам нащупывать путь в ваших собственных потемках. Я игла света, что оплодотворяет яйцо ночи.

Растения обращаются к свету, чтобы расти. Когда их стебли и венчики тянутся ко мне, вы не говорите, что они поклоняются мне; вы говорите, что они живут.

Свет — зародыш огня; тень — питающее яйцо.

Я вам рассказал, как я взял в супруги свою сестру, темноволосую, крутобедрую Геру, богиню ночи, и как наше бракосочетание было отпраздновано на Олимпе.

Тут-то, дети мои, я вас и оставил. Возобновляю свой рассказ.

Седьмая эпоха. Дети Геры

Начало свадебного путешествия. Гефест. Его рождение и его уродство. Его падение в волны

Вечером, после свадебного пира, в котором участвовали все бессмертные и тогдашние смертные, мы с Герой отправились в долгое путешествие через все края нашей земной державы.

Дочери от моих первых союзов были нашей торжественной свитой. Каждый вечер на новом месте нимфы готовили для нас огромное золотое ложе. Я удалялся туда со своей супругой, и за нами закрывали расшитый звездами полог.

Поутру люди видели, как поднимается большое золотистое облако, откуда выскальзывают блестящие капли росы: это перевозили наше ложе. Там, где мы любили друг друга, тотчас же вырастали пышные травы и благоуханные цветы: изнеженный гиацинт, шафран, а порой влажный лотос.

Народы благословляли наше прибытие. Мы, повелители черных туч и белой молнии, повсюду приносили с собой оплодотворяющие дожди.

Так мы посетили зеленую Эвбею, чьи леса склоняются к морю, и оставили ее навсегда богатой плодами, щедрыми жатвами и высокими подсолнухами, а также настоящими людьми, которые любого человека воспринимают как брата и как равного.

Мы были в Аттике, были в Арголиде, окрасив ее глубокие охристые лощины зеленью. Мы останавливались на многих островах, которые, растянувшись от Греции до Азии, составляют путь богов…

Первое разочарование нас ожидало на Самосе. Там Гера произвела на свет Гефеста. Мы-то воображали, что плодом наших совершенных ночей будут только совершенные боги. Однако тот, кого мы породили, оказался урод лив. У него было курносое личико, слишком большая голова, слишком широкие плечи и короткие вывернутые ноги, обрекавшие его на вечную хромоту. Я не смог скрыть досаду. Неужели это тот самый задуманный мною сын? Я сравнивал его с великолепными богинями, которые рождались от меня прежде: с музами, горами, грациями. Все мои дочери были красивы, даже мойры, даже трагическая Персефона. Прекрасные и легкие, как геспериды, прекрасные и сильные, как Афина. Все, кто меня окружал, смотрели на жалкого уродца и уныло переглядывались. Я искал причину неудачи. В чем была ошибка и кто виноват? Неужели этот колченогий малыш был намеком на то, что дети, рожденные в браке, удаются хуже, чем дети свободной любви?

Гера легко догадалась о моих мыслях, ее страдания усилились. Обычно столь спокойная, столь хорошо умевшая напускать на себя величественность, она вдруг показала, на какие внезапные вспышки ярости способна, когда житейские неурядицы задевают ее гордость.

— Не хочу такое чудовище! — вскричала она. — Я рожу тебе других детей, гораздо красивее!

И, схватив младенца за кривые ножки, она швырнула его с Самоса как можно дальше, на север.

Признаюсь, я не сделал ничего, чтобы остановить ее.

Бедный Гефест, дрыгая в воздухе своими розовыми вывернутыми ножками, описал длинную дугу над Хиосом и Лесбосом и бултыхнулся головой в море близ Лемноса. Волны поглотили его.

Я испытал одновременно успокоение и стыд.

— Это наш дядюшка Океан посоветовал мне завести сына. Ну что ж! Пусть его и получит! — сказал я, чтобы скрыть угрызения совести.

Хоть я и не дошел до пожирания своего ребенка, но разве не повел себя как мой отец Крон, истреблявший собственное потомство?

Прорицание Реи. Рождение Илифии. Храмы Пестума. Обязанности Илифии

Мы продолжили наш путь, сделали много остановок на берегах ближней Азии, коснулись Родоса, потом Крита. Я старался выглядеть оживленным, но на сердце было тяжело. Я усердствовал в своих царских делах, определяя будущее областей, через которые мы проходили. Отправлял Ириду-посланницу с повелениями богам: «Тут хочу цивилизаций, там хочу храмов…» Так можно свершать большие дела, имея при этом тайную рану в душе. Я носил в себе тень, омрачавшую дни; даже залитые светом берега порой заволакиваются туманом.