Амбарцумова Ольга

Парни не плачут

- Геннадий Сергеевич Калугин? - женщина в форме посмотрела устало и как-то подозрительно, словно и без того не знала, как его зовут.

Генка шмыгнул носом и кивнул, одновременно пожимая плечом. Потом не удержался, вытер нос рукавом. Не хотелось, чтобы кровь капала на стол следователя.

Женщина брезгливо поморщилась и протянула ему салфетку. Равнодушно осведомилась:

- Кто тебя? Сокамерники?

Ага, так он и сказал.

- А кто тогда? Голова не болит? - показалось, что в её голосе промелькнуло беспокойство. - Хочешь, тебя осмотрит врач?

- Не-е. Я эта... ударился... - Но придумывать дальше было лень, да и не очень-то тут ждали от него ответа. - Не надо врача!

Мальчик устал, хотелось, чтобы от него отвязались, а еще,чтобы дали поесть и перевели бы в отдельную камеру, где можно, хотя бы, отоспаться. Один пацан, помнится, говорил, что смертников держат отдельно от всех и хорошо кормят. А что полагается за убийство? Генка уже устал бояться и представлять, как его расстреливают из пулеметов. Или как-то еще по-другому казнят? Говорят в начале двадцать первого века смертной казни не было. Почему он родился так неудачно? Лет бы семьдесят назад, и его бы не тронули.

Пригревшись в кресле, он вздрогнул, просыпаясь от резкого голоса следователя:

- Эй, мальчик, сядь ровно! Здесь тебе не ночлежка!

А спать хотелось всё сильней. Легко ли пару ночей не смыкать глаз в душной, переполненной ребятишками маленькой камере. Заснешь, и неизвестно - проснешься ли? Это точно не ночлежка, хоть кровати в камере и имелись - четыре, даже не всем заключённым на них хватало места, чтобы просто сидеть, привалившись к стене. Генке не хватало. Хорошо, что никто не претендовал на угол под маленьким зарешеченным окном - там он и просидел двое суток, почти не вставая, на какой-то старой грязной рогожке. Ребят набилось не меньше двух десятков. Кого-то выводили, громко выкликая фамилии, приводили новых, впихивая в камеру и с лязгом закрывая дверь.

Вечером кормили, вызывали по одному, вручая пластиковую тарелку с куском хлеба и маленькой горкой гречневой каши. Хлеб отняли двое старших, они тут всеми командовали, лет по четырнадцать обоим, а то и все пятнадцать. Генка попробовал возражать и получил в нос. Теперь вот капала периодически кровь, и мальчик сильно подозревал, что у него там что-то внутри сломано. Но помалкивал. Врачей он боялся. А этих ребят боялся еще сильнее - эти точно уже кого-то убили... настоящие бандиты... сами хвастались. И если узнают, что он жаловался...

Вообще-то считалось, что в этой камере сидит только всякое ворье. И мальчик не мог понять, почему его, убийцу, посадили вместе с ними. То, что он в жизни никого не убивал - так это знает только он сам. Или следователи тоже так решили?

- Встань, надо тебя сфотографировать.

Мальчишка встал и скорчил рожу, глядя в камеру с сияющим зеленым огоньком в центре.

- А ну не кривляйся!

Послушался. Испугался, что его сейчас кто-нибудь ударит. В первый день били, но не сильно. Так... только синяков осталось много. Хотя Генка говорил одну только правду. Ну, почти...

Женщина глянула на настенные часы в виде голограммы, вздохнула:

- Знаешь, зачем позвали?

- Я не убивал, - пробормотал еле слышно, преданно поглядев на тётеньку. Иногда это помогает. Говорят, глаза у него красивые, в мать. Необычного лилового цвета. Ресницы пушистые, как у девчонки. Вот взрослые на этот взгляд и ведутся. Эх-х! Если бы ещё и эта повелась?

- Угу, и не крал, да? Тете расскажешь. И вообще, если думаешь, что мы ничего не видим и не знаем, то тут ты глубоко ошибаешься. Заруби это себе на носу, Геннадий Сергеевич! А то, что не крал, так потому, что просто не успел, не правда ли? Или скажешь, тебя в тот дом хозяева пригласили в гости? Ну-ну, садись уже.

Генка сел, постаравшись вновь стать безразличным. Чуть было не стал защищаться, а этого делать ни в коем случае нельзя. Ну мало ли, что его заманили? Сам виноват. Думать надо было своей головой, а не Графа слушать. Его просто подставили, как сопливого дурака. Соблазнили тем, что помогут найти брата. Мол они разыщут кого угодно в любой точке галактики. А ему всего-то надо достать чип. Дело-то легкое, в доме никого нет. Всего-то навсего надо тихонько забраться в кабинет на втором этаже, нажать на специальную панельку в столе, после чего откроется ящик. В ящике, в маленькой коробочке, должен лежать очень маленький чип. Делов-то - взять его и убираться сразу тем же самым путем.

Генке уже почти десять, а он худющий и небольшого роста. Зато по деревьям лазает как кошка и совсем не боится высоты. Согласился, конечно, поверил даже, очень уж Граф был убедительным. В дом забрался ночью, сколько пережил, даже вспоминать не хочется - не так это просто, лазить по крышам. А потом добрался до кабинета, план был у Графа подробный. "Легкое дело" - нащупать в кабинете стол, свет не включать. Найти верхний левый ящик, приоткрыть на десять сантиметров... Малолетний воришка всё делал правильно и быстро, боялся, да, но это лишь придавало шустрости. И всё шло хорошо, пока на улице не вспыхнули мощные прожекторы, залив комнату светом. А потом Генка увидел его - скорчившегося в кресле человека с красной темной точкой на лбу. Что он был мертвый, понял не сразу. Просто смотрел, забыв об опасности, а когда дошло, то волосы стали дыбом, сбежать захотелось куда угодно, только быстрей.

Он уже был у двери кабинета, когда с улицы громко предложили:

- Выходите с поднятыми руками. Дом окружен. Сопротивление бесполезно.

Он не собирался выходить, хотел попробовать спрятаться на чердаке, просто не успел. Федералы были уже в доме. Схватили на лестнице, ведущей на второй этаж.

Потом у него на руках нашли кровь того дядьки - может на столе была, мальчик смутно помнил, как наткнулся на что-то липкое, ощупывая стол.

И высокий полицейский в маске и форме, с автоматом наперевес так ему и сказал:

- Ну всё, хана тебе, мелкий. Знаешь, что с киллерами бывает? Расстреливают, из пулемета. Да не реви, это почти не больно.

Двое суток прошло, а Генка все еще помнит его жуткую улыбку.

- Ну так что?

- А? - Мальчик снова вытер нос и глянул на тетку. Глаза слипались, мысли в голове путались и туманились. И кровь опять капает. Здорово ему тот парень вмазал. Наверное, всё-таки нос сломал, придурок.

- Не догадываешься, чего позвали?