Эрих Кош. Избранное^[1]

Предисловие

Эрих Кош — выдающийся сербский прозаик, мастер тонких психологических повествований, иногда лиричных, иногда оттененных горьковатой иронией. Его же перу принадлежат и произведения остросатирического жанра. В том числе известная советскому читателю повесть «Великий Маг» (правильнее — «Большой Мак»), награжденная одной из высших литературных премий на его родине и переведенная, как и другие книги Эриха Коша, на многие языки мира.

Эрих Кош — один из редких югославских писателей старшего поколения, внимательно всматривающихся в сегодняшний день страны. И при этом — зорким, заинтересованным взглядом человека, для которого нравственное ядро идеалов далеких лет борьбы остается неизменно важным.

Кош родился в 1913 году в семье сараевского чиновника. Среднее образование получил там же, в Сараеве. Юридический факультет окончил в Белградском университете. Печататься начал сразу же после победы народной власти. Еще гимназистом Эрих Кош вступил в революционное движение тридцатых годов, стал членом Коммунистической партии Югославии; студентом не раз подвергался преследованиям, военно-фашистскому суду королевской Югославии, тюремному, лагерному заключению; с первых дней народного восстания, с 1941 до 1945 года, был в рядах партизан — командиром, политработником, а после освобождения страны стал журналистом, общественным деятелем в области культуры и просвещения, длительное время возглавлял Югославскую лигу мира.

…Есть у Коша рассказ «Друзья», очень характерный для его творчества. Немного грустный. Чуть насмешливый. В Белграде живут две семьи. На первый взгляд похожие одна на другую. Но вдруг в служебной карьере главы одной из семей происходит что-то, намечается поворот, и неизвестно, не к худшему ли. Тут и раскрывается притворство, расчетливость, черствость тех, кто вчера еще казался почти родным. Все эти черты, быть может, проступали и раньше, но в жизни бывает проще, легче не задумываться, не сопоставлять, запоминать лучшее. После некоторой паузы в отношениях между «друзьями» выясняется, что поворот действительно произошел, — но счастливый. И все как будто возвращается на круги своя: опять встречи, теплые слова, почти семейные советы. Дружба?..

Кончается рассказ, но остается горечь рассказчика. Она заставляет осмотреться вокруг, заглянуть в себя. Такова жизнь? Да нет же! Только ради того, чтобы высказать эту «истину», писатель не стал бы с такой зоркостью, с такой болью выявлять, показывать в естественной среде все эти крохотные, будто невинные, пятнышки в человеческой психологии, в словах, в поступках, пятнышки, которые со временем, разрастаясь, могут свидетельствовать и о болезни. Рассказчику важно, чтоб читатель сам убедился, как поначалу на вид он ничуть не вреден, этот вирус мещанина. Но, поселяясь в человеке, он делает его сверхчувствительным к поветриям удачи и, подобно подсолнечнику, все больше и больше заставляет поворачиваться лицом к светилу благополучия. А это уже само по себе нередко заставляет отвернуться от естественности, от правды, от человечности, от вчерашних друзей, от самого себя — вчерашнего.

Зорко, пристрастно автор вглядывается и в те свойства своих героев, которые помогают им оставаться людьми, сохранять человеческое достоинство, сохранять природные для человека отзывчивость, общность, искренность и увлеченность, как бы ни старалась приглушить их действительность.

Пытается ли Кош выяснить причины конфликта в жизни партизанского отряда, или раскрывает в тончайших оттенках психологию скромной вдовы участника давних сражений, или вглядывается в быт тех, кто победил и живет после победы, — в первую очередь важны ему не только судьбы так называемых простых трудовых людей. Не только их прошлое и будущее. Ему важно сопоставление всего, что происходит вокруг, с их мерилами человечности, справедливости, честности, верности.

Их много, и они разные — герои Эриха Коша. Здесь и мальчуган, трагически переживающий первое столкновение с национальным оскорблением, с социальной жестокостью. Здесь и тюремный сторож, обуреваемый жаждой самоутверждения — ну хотя бы приобретенном огромных часов, револьвера с необычайной кобурой, компаса, который помогает ему почувствовать себя значительней других, потому что «он знает, где север и где юг».

Здесь и тихий, так называемый маленький человек, обычный труженик, не умеющий в своей простосердечной доверчивости приспособиться к жестокой борьбе за существование в провинциальном городке довоенной Югославии.

Здесь и громкий — весь слова, — торжествующе самовлюбленный человечишка, не дающий себе труда понять, что кто-то и впрямь может поступать не на пользу себе, становящийся предателем, коллаборационистом, даже не осознавая всей подлости и пошлости своего падения.

Здесь и участник революционного подполья, который вдруг теряет силы в борьбе. Страх и чувство безнадежности ведут его к верной гибели.

Здесь и бесстрашный, весело дерзкий вожак партизанского отряда, крестьянин, революционер по духу, прошедший большой и нелегкий путь: русский фронт первой мировой войны, сдачу в плен своим — славянам, участие в Октябрьской революции, в рядах Красной гвардии, преследования королевской полиции после возвращения на родину — потому что, зараженный революцией, он уже нес ее соседям, друзьям.

Здесь и скромный районный активист, о чьей тяге вырваться из серых буден и повседневных обязанностей родные, соседи, друзья узнают лишь после его смерти…

Известный югославский критик Драган Еремич писал об Эрихе Коше в журнале «Летопис Матице Спрске»: «Если окинуть взглядом его большой труд — восемнадцать томов, среди которых восемь сборников рассказов, восемь романов, две книги эссе и памфлетов, — станет видно, что за четверть века постепенно он создавал произведения, не только разнообразные по форме, но и занимающие особое место в современной сербской и югославской литературе…»

Первые книги Коша — сборники рассказов «В огне» (1947), «Три хроники» (1949), «Записки о молодых людях» (1950), «Время: военное» (1952) — большей частью созданы по свежему следу национально-освободительной войны. В этих книгах ощущаешь любовь, боль, горячую заинтересованность участника событий, в памяти которого, словно в беспрерывной смене кинокадров, проходят близкие ему люди: то, отстреливаясь, они выбираются из занятого врагом селения; то пошучивают, когда больше нет сил идти; то прислушиваются к рассказу о чьих-то похождениях, геройских или негеройских; то шагают рядом, слыша дыхание четника, врага; то продолжают