зарослей и все видел. Он первым потянулся за оружием, но ты держал руку почти на рукоятке и пальнул на секунду раньше. Меня он одурачил. Его действия были полной неожиданностью для меня.

— Он думал и для меня это будет сюрпризом, — отозвался Коркоран. — Билли Клэнтон всегда хотел быть сверху. Постоянно пытался завладеть инициативой, прежде чем вытащить пушку. Он узнал меня как только увидел; знал, что я знаю его, но подумал, что сможет убедить меня будто бы я незнаком ему. Я подыграл ему. Он мог надеяться на удачу, потому что уверен был — я не стану стрелять без предупреждения, в отличие от него. В конце концов, он поверил, что отвлек меня и схватился за пистолет. Я же все время дурачил его.

Миддлтон взглянул на Коркорана с большим интересом. Ему знакомы были два противоположных рода стрелков. Одни были как Глэнтон: крайне циничные, достаточно мужественные в случае необходимости, но всегда предпочитающие получить преимущество, даже ценой предательства. Коркоран представлял другой вид; люди слишком прямые по натуре или слишком гордые своим искусством, чтобы ловчить, когда есть возможность встретить врага в открытую, полагаясь только на скорость реакции, меткость и самообладание. А то, что Коркоран был еще и стратегом, доказывал его трюк с Глэнтоном.

Миддлтон взглянул на труп. Смерть придала ему черты невинности благодаря юности стрелка, его светлым кудрявым волосам и мальчишескому телосложению. Но Миддлтон знал, что эта внешность скрывала безжалостное волчье сердце.

— Поганый человек! — пробормотал он, глядя на зарубки на костяной рукоятке Глэнтонова кольта.

— Еще какой поганец, — согласился Коркоран. — Мои родственники и его поцапались между собой в Техасе. Он вернулся из Канзаса и убил моего дядю — хладнокровно пристрелил его. Я был в Калифорнии, когда это случилось. Получил письмо спустя год после ссоры. Я двинулся в Канзас, куда, как я вычислил, он должен был вернуться, но встретил человека, который сказал мне, что Глэнтон в этих краях и собирается в Уэйптон. Я перерезал ему путь, расположился здесь на ночь и стал ждать его. Прошли годы с тех пор как мы видели друг друга, но он узнал меня — хотя и не был уверен, узнал ли я его. Это и дало мне преимущество. Ты тот самый человек с которым он должен был встретиться?

— Да. Мне позарез нужен помощник — мастер стрельбы. Я слышал об этом парне и послал ему приглашение.

Миддлтон взглядом обвел фигуру Коркорана, задержался на пистолетах по бокам.

— Ты навесил две пушки, — отметил шериф. — Я видел, что ты можешь сотворить правой рукой. А как насчет левой? Мне встречалось множество ребят с двумя орудиями, а вот кто мог воспользоваться сразу обеими, по пальцам пересчитать можно.

— Ну, и что?

— Да так, — улыбнулся шериф. — Я подумал, может быть тебе захочется показать мне, что ты можешь своей левой.

— Почему ты думаешь, что меня заботит, поверишь ты или нет в то, что я могу вытворить с двух рук? — спросил Коркоран без гнева.

Миддлтону, кажется, понравился такой ответ.

— Какой-нибудь хвастун наверняка бы загорелся охотой доказать мне свои способности. А тебе нет необходимости убеждать меня. Теперь я вижу, что именно такой человек, как ты, мне и нужен. Коркоран, я выбрался сюда, чтобы нанять Глэнтона своим помощником. Я предлагаю тебе то же самое. Какие дела у тебя были в Техасе или в Калифорнии, мне без разницы. Я знаю таких, как ты, и знаю, что с надежным напарником ты сможешь ухлопать целый взвод.

В Уэйптоне я попал в такой переплет, что не могу справиться с работой один, или с теми силами, что на моей стороне.

Целый год город и старательские лагеря по всему ущелью терроризирует банда головорезов, которые называют себя стервятниками.

Название говорит само за себя. Ни жизнь, ни собственность людей нельзя сохранить в безопасности. Сорок или пятьдесят человек было убито, сотни ограблены. Старателю почти невозможно донести песок или самородок до оценщика. Стольких охранников уже поубивали при доставке, что транспортная компания с трудом находит новых желающих наниматься на такую работу.

Никто не знает, кто главари этой банды. Есть несколько мерзавцев, которых подозревают, что они из «стервятников», но доказательств против них не соберешь даже для шахтерского суда. Никто не решается дать показания против любого из них, даже если жертва ограбления при случае узнает грабителя. Я не могу найти ни единой души, чтобы опознать преступников, хотя и знаю, что они ходят рядом со мной по улицам и толкутся в барах. С ума сойти можно! И все-таки я не вправе осуждать несчастных обормотов. Любой будет убит, если выступит против кого-либо из банды.

Некоторые винят меня, но я не в состоянии обеспечить должную защиту старателей, располагая отпущенными мне средствами. Ты же знаешь как у золотоискателей: каждый так ослеплен золотом, что не хочет делать ничего, кроме как ковыряться в породе. Мои помощники смелые люди, но их не расставишь повсюду и они не стрелки. А если я арестую подозреваемого, дюжина лжесвидетелей поднимется в шахтерском суде и поклянется, что у него есть алиби. Прошлым вечером они хладнокровно убили одного из моих помощников, Джима Граймса.

Я послал за Билли Глэнтоном, когда услышал, что он в наших краях, потому что мне нужен человек более чем искусный в стрельбе. Он должен владеть оружием, как бог-громовержец, и знать все необходимые трюки при расставлении ловушек и убийстве людей. Мне надоело арестовывать преступников и оставаться потом в дураках! Прав был Дикий Билл Хиккок, надо перестрелять закоренелых негодяев, а тюрьмы приберечь для мелких правонарушителей!

Техасец поморщился слегка при упоминании Хиккока, которого погонщики скота не слишком любили, но кивнул, соглашаясь с высказанным суждением. Тот факт, что он сам попадает под категорию расстреливаемых, не отразился на его точке зрения.

— А ты, видно, поискуснее, чем Глэнтон, — внезапно произнес Миддлтон. — То, что он мертв, а ты как огурчик, служит этому доказательством. Я предлагаю тебе такие же условия, как и ему.

Он назвал месячный оклад в размере, значительно превышающем среднюю ставку городского главы полицейского участка из восточных районов. Золото было самым распространенным достоянием в Уэйптоне.

— И плюс ежемесячная премия, — добавил Миддлтон. — Когда я нанимаю талант, то готов платить за него; так же поступают купцы и шахтеры, которые полагаются на мою защиту.

Коркоран на минуту задумался.

— Ладно. Сейчас нет толку отправляться в Канзас, — наконец ответил он. — Да и в Техасе мои родственники ни с кем не ссорились, насколько я знаю. Я не прочь посмотреть на Уэйптон.