- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (10) »
Льюис Кэрролл LA GUIDA DI BRAGIA
Балладная опера для театра марионеток [1]
ПРОЛОГ,
произносимый мистером Б. Уэбстером [2].
Сцена: зелёная занавеска на заднем плане; зелёный пол; стенки из зелёной бумаги.
При поднятии бумажного занавеса:
Какой солдат, верша дела войны,
Не вспомнит вдруг, зачем они нужны?
Какой купец в туман неверных вод
Бездумно собранный товар везёт?
Так разве здесь пойдёт наперекор
Актёрам лучшим хоть один актёр?
Изгонит Кембла трагедийный дух [3],
И юмор Листона [4], вы скажете, в них сух?
И с миссис Сиддонс [5] не сразиться ль нам
В искусстве даровать восторг сердцам?
Ведь сам Шекспир внушает пыл, поймите,
Фигуркам этим, что висят на нитях.
Не здесь ли коллектива идеал? —
От склок ещё никто не пострадал.
Марионетки хуже ли людей,
Что созданы из плоти и костей?
Мы случай наш в смирении своём
На одобренье вам передаём.
Бумажный занавес опускается.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Сцена I
Сцена: чёрная драпировка; сельская местность на заднем плане; зелёный пол. Лица: М у н и и С п у н и с фонарями в руках.
Гаснет свет. Бумажный занавес поднимается, на смену спускается деревянный со светящейся прорезью в виде месяца.
М у н и. Это кто? С п у н и. Я, а что? М у н и. Что за нелепость — имя-то как? С п у н и. Это другой вопрос. Не скажу. М у н и. Эти интонации мне всё же знакомы; что-то в них навевает мне воспоминания о прежних и счастливых днях. Не умолкай! И нет ли у тебя на тыльной стороне левого запястья следа от колосниковой решётки? С п у н и. Нет, конечно нет, и ничего похожего! М у н и. Тогда ты — мой давно потерянный друг, мой Спуни! С п у н и. Мой Муни! (Обнимаются.) С п у н и. Вот радостная встреча! Я не шутя вознаграждён ею за часы роптания, дни отчаяния и ночи терзающей тоски, за недели причитания и… я бы добавил: за декады, когда я непрестанно хмурил брови, и за месяцы, когда я кривил лицо, — Муни, я счастлив! Друг мой! М у н и. Мой Спуни! Бывают минуты… С п у н и. Да, да, Муни! Верно! Бывают зануды! М у н и. Чушь, Спуни, ну что ты мелешь? Я говорю «минуты», так позволь же продолжить: бывают минуты, мой дорогой друг, в которые я нахожу невозможным упоминать неугомонные толки. С п у н и. Вот! Я ведь сам таков! В точности! Бывают минуты, в которые я нахожу невозможным уминать лимонные дольки! М у н и. Да Спуни же, — в серьёзнейшие и печальнейшие минуты как ты можешь встревать со своими дикарскими замечаниями? Образумься, Спуни! С п у н и. Непременно, Муни! Верь мне, Муни, — непременно! Но почему я тебя здесь встречаю? Разве ты покинул короля — этого наилучшего и драгоценнейшего монарха [6]? М у н и. Покинул, друг мой, но не по своей воле. Он меня отставил. С п у н и. За что? М у н и. Из-за весёлой выходки, невинной шутки, которую друг всегда извинит, и даже наш король мог бы, когда б… Не замечал ли ты, Спуни, в последнее время некую определённую, решительную перемену в нашем дорогом суверене? С п у н и. Я заметил, Муни. И знаю, на что ты намекаешь, — его волосы. Они белы… они, то есть… белым-белы. М у н и. Верно, но я не волосы имел в виду; следи за мной. С п у н и. Непременно. М у н и. Король потерял свой багаж, как тебе, Спуни, известно. С п у н и. Известно. М у н и. А с багажом, Спуни, он потерял и самообладание! С п у н и. О горе! О горе! Да знаешь ли ты наверно? М у н и. Никаких сомнений, ибо вот как было дело. Раз король, сидя, как обычно, в окружении придворных, заметил в своей непринуждённой манере: «А ведь одежда моя, друзья мои, пропала — в спешке вся канула в Уош». Я же, стоявший невдалеке, и молви, понизя голос: «Наверно, это она так в стирку спешила». Тебе ведь, Спуни, известно моё обыкновение отпускать забавные замечания? С п у н и. Вовсе нет; на моей памяти такого ещё ни разу не бывало. М у н и. Так вот, сударь, король оборотился ко мне и заверещал, да так что и поросёнок, привязанный за заднюю ногу, позавидовал бы: «Прочь, изменник! Отвергаю тебя!» С п у н и. Да ну! Неужто? И ты пошёл прочь? М у н и. Деваться было некуда. С п у н и. И мне некуда! Вот ведь невезенье! Знаешь, я ведь проходил мимо дверей в ту минуту и подслушал это твоё замечание, которое показалось мне столь удачным, что я вздумал его повторить. М у н и. Неужели ты свалял такого дурака? С п у н и. Свалял, мой милый Муни, уверяю тебя! Я тот час же вошёл и произнёс: «Значит, ваше величество утопили свой багаж?» — «Да, — ответил король тоном глубочайшей печали. — «Наверно, и сами чуть не потонули от спешки?» продолжал я. — «Верно», — продолжал король. Тут я с улыбкой и заключил: «Давно, знать, по ванне соскучились!» М у н и. Ничего столь же глупого не слыхивал! А король что? С п у н и. А то, сударь, что оборотился он ко мне да и заверещал таким тоном, что… что и задняя нога поросёнка позавидовала бы: «Прочь, изменник! Опровергаю тебя!» М у н и. Вздор! Ни слову не верю! С п у н и. Эх, видел бы ты его в ту минуту! Так что я вот… тут же удалился. М у н и. И с того дня, полагаю, ты человек вольный? С п у н и. Да, мой милый Муни; но ты-то, чем ты занимался все эти годы? М у н и. Ох, а я… (Поёт) [7]
Я всё по миру брожу, всё ищу удачи;
Но не найду никак я; обхожусь и так я.
Никакой, поверь мне, службы нет теперь мне;
Уж ты не сомневайся — ведь не любитель врак я.
Пауза.
М у н и. Уж и утро рассветает…
Тёмные драпировки убираются, месяц отводится за кулисы, слышно пение птиц.
С п у н и. Муни, я придумал! М у н и. Неужто? Все те годы, мой Спуни, что мы водим дружбу, такого никогда не случалось. С п у н и. Тут неподалёку, на железнодорожной
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (10) »