Александр Павлович Бондаренко
Ночная диверсия

Нина проснулась рано. Не открывая глаз, прислушалась. Где-то рядом, казалось под самыми окнами, нежно плескалось море.

Набросив халатик, она распахнула окно. В комнату полились запахи моря. Пахло водорослями, солью, рыбой и еще чем-то неуловимым, но знакомым каждому, кто хотя бы один раз побывал на морском побережье. С третьего этажа поселок хорошо просматривался. Скалистые горы, причудливо громоздясь, охватывали его тесным полукольцом, как бы заключив в могучие объятия. И в эту громаду гор четким рисунком вписывался голубой, цвета небесной лазури, залив. Беленькие, точно игрушечные домики поселка утопали в буйной зелени садов и виноградников.

Очарованная сказочной, почти неправдоподобной красотой, Нина надолго замерла у окна. На душе было легко, радостно. Что-то приятное ждет ее сегодня. Что?

«Да, ведь сегодня воскресенье, волейбольная встреча», — вспомнила она.

Переодевшись в спортивный костюм, Нина задержалась у зеркала. Розовое, с чуть припухшими от сна глазами лицо, темные, почти черные волосы, и эти морщинки…

Нина грустно потрогала их пальцами.

«Не рановато ли для двадцати семи лет? А впрочем, ерунда». И, напевая что-то веселое, перепрыгивая через две ступеньки, она побежала вниз.

…Вот уже пятый день, как Нина Глобина, врач городской больницы одного из крупных приморских городов, отдыхала в доме отдыха медработников.

Нина была рада, что попала сюда. После шумного города она наслаждалась тишиной этого небольшого курортного поселка. Даже сейчас, в разгар «бархатного сезона», народу здесь было не так уж много.

Нина с радостью отдалась отдыху: купалась, загорала, лазила по горам, лакомилась виноградом.

А по вечерам на спортивной площадке часто разгорались жаркие волейбольные бои.

Нина играла хорошо. Будучи еще студенткой, она защищала честь института в многочисленных спортивных соревнованиях. Поэтому, когда возникла мысль провести соревнование между женскими и мужскими командами дома отдыха медработников и военного санатория, Нина оказалась первой кандидатурой и даже капитаном команды.

Болельщики плотным кольцом окружили площадку, шумно подбадривая спортсменок.

Первую партию медики играли вяло, неуверенно. И проиграли.

Их соперницы уже торжествовали победу. Раздосадованная неудачей, Нина с подачи послала резкий мяч. Едва не коснувшись сетки, он скользнул по чьим-то рукам и врезался в гущу болельщиков. Оттуда послышался смех, аплодисменты.

Еще две подачи, еще два очка.

Ободренные медики подтянулись. А когда Нина перешла в нападение, инициатива оказалась полностью на их стороне. Она играла красиво, с большим спортивным подъемом, то и дело нависая над сеткой и посылая сильные мячи. Ее пытались блокировать, но неудачно.

Игра закончилась со счетом два — один в пользу медиков.

Когда на разминку вышла мужская команда армейцев, Нина поняла — они выиграют. Все рослые, загорелые, с натренированными мускулистыми телами. Сразу видно, что спортом они занимаются регулярно. Не то, что медики, которые только здесь, в санатории, вспомнили, что они когда-то, в студенческие годы, играли в волейбол.

Внимание Нины привлек один из армейских игроков. Его лицо показалось ей очень знакомым.

«Чепуха, — подумала она, — наверное, видела здесь, на пляже или в столовой».

Как и предполагала Нина, армейцы легко выиграли первую партию и поменялись площадками.

Игрок, ранее привлекший ее внимание, проходя по краю площадки, нагнулся и. сорвал длинный стебель травы. В ожидании свистка судьи он остановился и начал похлопывать стеблем по ноге.

И Нина вспомнила…

Когда это было? Давно.

Война… Нина стоит у окна и смотрит на улицу. Когда-то нарядная, многолюдная, она выглядит пустынной, словно вымершей. Всюду сиротливые коробки разрушенных зданий. Они мрачно смотрят пустыми проемами окон и дверей. Всюду груды битого, обожженного кирпича, перемешанного со штукатуркой…

На противоположной стороне улицы, как олицетворение всей этой мрачной силы разрушения и смерти, стоит высокий, до отвращения красивый немец в форме майора СС — черном мундире со свастикой.

Немец стоит спокойно, в небрежной позе человека, которому все дозволено, и только перчатки, зажатые в кулаке, отщелкивают легкие удары по голенищам сапог. Этот единственный жест говорит о том, что эта мрачная фигура что-то мыслит, ждет, может быть, даже нервничает.

Нина с ненавистью смотрит на холеное лицо фашиста и чувствует, как у нее горячей волной поднимается в груди желание выбежать на улицу, вцепиться ему в горло и терзать, терзать…

…«Да, это он, как же я его сразу не узнала?»

После соревнований, когда «он» уже вышел из раздевалки, одетый в легкий чесучовый костюм, с спортивным чемоданчиком в руках, Нина шутлива преградила ему дорогу.

— Извольте поздороваться, господин майор.

Человек оторопело уставился на Нину.

— Какой господин?-Что с вами, девушка?

Он бережно взял ее за локоть, пытаясь усадить на скамейку.

— Вам плохо? Давайте, я вам помогу дойти до палаты.

Но Нина уловила в его голосе неуверенность. Чувствовалось, что сейчас, напрягая память, он перебирает тысячи лиц, чтобы понять — кто она?

Нина освободила руку и рассмеялась. Рассмотрев его лицо вблизи, она окончательно убедилась, что не ошиблась.

— Извините, пожалуйста, но я так рада, что встретила вас. Может быть, вы знаете, где сейчас Ольга Рубан?

— Вы Нина? Здравствуйте, очень рад. Да, помню, Ольга мне говорила о вас. Вот мы с вами и познакомились через столько лет. Меня зовут Отто.

— Очень приятно, — подала руку Нина.

Они прошли в глубину аллеи и сели на отдельную скамейку. Взволнованные встречей, сидели молча, уносясь мысленно в далекое, грозное время войны, восстанавливая в памяти день за днем, час за часом.

Человеческому уму дан великий дар — забывать. Но где-то в тесных кладовых нашего мозга откладывается все. И, когда надо, память услужливо помогает восстановить картины прошлого…

Глава первая

Август 1939 года выдался на редкость знойным. Нестерпимо жгло солнце, раскаляя за день стены зданий и асфальт мостовых, которые не успевали остывать в течение ночи. Только к утру наступали короткие часы прохлады. Отто Штрекке шел по улицам Москвы, наслаждаясь свежестью раннего утра.

Трудовая Москва спешила начать свой новый рабочий день. Отто с улыбкой смотрел на торопливый людской поток,