Во рту у священника пересохло. “Этого не может быть! - подумал он. – Такие бокалы были только у меня”. Действительно, это был специальный заказ. Бокалы имели тайник. Под витиеватыми узорами скрывалась маленькая ниша, куда можно было поместить яд. Он заплатил большие деньги богемскому мастеру, чтобы тот сотворил такой шедевр. Впрочем, вложения окупили себя сторицей. Он оставил набор в Риме, в своём особняке. Это он помнил точно. Тогда каким образом они оказались здесь, в Велеграде? Да ещё в этом доме? Ведь он никому не рассказывал о своём намерении наведаться в гости. Даже вдове. Он хотел сделать сюрприз. А сюрприз, кажется, приготовили ему?
Епископ решил выяснить всё у женщины. Он сделал шаг в сторону спальни, но раздавшийся голос заставил его замереть на месте.
- Не спеши, священник! – донеслось откуда-то сверху.
Майнрада бросило в пот. Он посмотрел наверх, но не увидел там ничего, кроме белого потолка, расписанного пасторальными сценками.
- Сядь за стол, выпей! - велели сверху. – Ведь это твоё любимое вино, не так ли?
- Кто здесь? – внезапно охрипший епископ продолжал озираться по сторонам.
- Твоя совесть!
Священник вздрогнул. Теперь ему казалось, что голос звучит отовсюду. Он заполнял собой всё пространство, раздаваясь со всех сторон одновременно. Кроме того он имел какую-то странную окраску. Будто кто-то невидимый немного ломал фразы и коверкал слова. Внезапно немца охватил гнев, который придал ему смелости. Что это за шутки? Кто смеет так разговаривать с ним, епископом Баварским?
- Я не собираюсь слушать, и уж тем более выполнять то, что вы мне говорите! – глядя вверх, выкрикнул Майнрад. – Я ухожу, но вскоре вернусь. Только уже не один, и…
Произнося всю эту тираду, немец медленно двигался в сторону входной двери, но добраться до спасительного входа ему было не суждено. Раздался резкий свист, и прямо перед грузной фигурой епископа вонзился большой кинжал. Вибрируя сталью, клинок торчал прямо из дверного полотна. Майнрад, застыл, как вкопанный. Снова свист, и новый нож, расщепив доски, вонзился в косяк.
- Ты должен сесть за стол! - велел голос.
Германец ещё раз взглянул на торчащие из двери кинжалы и, опустив руки, направился к столу. Его ноги дрожали, а в груди возникла тупая ноющая боль. Майнрад тяжело опустился на кресло и посмотрел на стол. Там не было ничего, кроме открытой бутылки с вином и зелёного бокала. Кубок был полон.
- Пей! – снова велели сверху.
Ноги священника сделались ватными, а боль в груди усилилась, стала почти нестерпимой.
- Вы хотите меня отравить? - еле слышно произнёс вконец перепуганный немец.
- Каждому воздастся по делам его! Кажется, так у вас говорят? - не унимался проклятый голос.
Дрожащей рукой священник потянулся за бокалом, его пальцы коснулись зелёного стекла.
- Пей! – команда взорвалась в голове немца.
В следующую секунду германец швырнул сосуд с вином на пол и с невероятной для его грузной фигуры резвостью рванул в сторону двери. Он почти добежал до спасительного проёма, но почувствовал резкую боль в шее. Его ноги подкосились, и он всей своей массой рухнул на пол.
Немцу нечем было дышать. Он схватился за горло и с ужасом понял, что его шею стягивает верёвка. Майнрад попытался ослабить петлю, и это ему немного удалось. Он сделал два жадных вдоха и увидел, как на него надвигаются две тени. Глаза священника слезились, и ему было сложно рассмотреть тех, кем на самом деле были эти двое. Сердце готово было выпрыгнуть наружу, а боль в груди стала совсем невыносимой.
Внезапно он разглядел возле своего лица зелёное богемское стекло. Рука в чёрной перчатке приблизила ненавистный бокал ко рту. Священник, что есть силы, сжал губы. Он попытался опрокинуть кубок с вином, но его руки оказались прижатыми к полу. Словно в замедленной съёмке епископ смотрел, как наклоняется бокал. Ещё мгновение, и отравленное вино окажется у него во рту. Внезапно в сердце будто плеснули расплавленным железом. Невыносимая боль пронзила грудь священника. Он выгнулся всем телом, его глаза вылезли из орбит. Майнрад захрипел, его тело пронзили судороги, а потом он затих. Изящный богемский кубок – последнее, что видел в своей жизни германский епископ.