Цех поразил не только своими размерами, но и особой чистотой, отсутствием привычного заводского шума. По обеим сторонам центрального прохода на специальных подставках стояли серебристо-матовые шары большого диаметра. Возле них работали люди в белых халатах. Летчики только переглядывались: ничего сколько-нибудь похожего на авиационный завод здесь не было. И что это за шары? Вот рабочий подошел к одному из них, снял обувь, поднялся по лесенке, подтянулся на руках и, легко проскользнув сквозь круглый входной люк, опустился в шар.
— Ты понимаешь что-нибудь, Гера? — тихо спросил Гагарин Титова.
— Пока нет...
Сергей Павлович жестом пригласил всех к одному из шаров, возле которого гостей ждали в белых халатах смуглолицый с четкими, несколько заостренными чертами лица инженер Олег Генрихович Иванов и худощавый с преждевременной сединой на висках конструктор Константин Петрович Феоктистов.
Представив обоих специалистов летчикам, Королев положил руку на корпус шара:
— Вот это кабина, или спускаемый аппарат космического корабля. Корабль — сложный и уникальней летательный аппарат. В различных его системах работает более двух с половиной сотен электронных ламп, более шести тысяч различных транзисторов, около шести десятков электродвигателей и до восьмисот различных электрических реле и переключателей. Многочисленные приборы и механизмы соединены между собой электрическими проводами общей протяженностью в пятнадцать километров и девятьюстами штепсельными разъемами. И вот вся эта непростая, прямо скажем, техника должна работать безукоризненно четко, надежно. Задача, как видите, вполне современная...
Летчики поднялись на площадку и со всех сторон облепили шар, заглядывая в него через входной люк.
— А кабина-то больше, чем в реактивном,— заметил Валерий Быковский.
— Просторная, уютная... Вот только ручки или же штурвала управления недостает,— недоуменно заметил Павел Беляев.
— Чистая работа! — не удержался Павел Попович,
— А где же кресло пилота? — спросил Виктор Горбатко.
— Приборного оборудования куда меньше, чем в самолете,— заключил Андриян Николаев.
— Вероятно, все автоматизировано,— предположил Георгий Шонин.
Выждав, когда первые страсти поутихнут, Сергей Павлович вкратце рассказал летчикам о конструкции корабля и главных принципах действия его оборудования, различных систем.
— Корабль-спутник,— продолжил академик,— монтируется на мощную трехступенчатую ракету, которая и вынесет его на орбиту. Отработав свои секунды, ступени поочередно отделяются от корабля. Ну а как же он возвратится на Землю? Вот эта конусная часть, примыкающая к шару,— тормозная двигательная установка, а кратко — ТДУ. Она включается точно по программе после ориентации корабля в космическом пространстве. Делается это автоматически или пилотом при помощи ручного управления. Скорость полета при этом несколько уменьшается, и корабль постепенно сойдет с орбиты на спусковую траекторию, направляясь к Земле. Спускаемый аппарат снизится на парашюте. На высоте шести-семи километров космонавт катапультируется и достигнет Земли на индивидуальном парашюте. Программа первого полета рассчитывается на один виток вокруг Земли. Однако системы жизнеобеспечения и энергопитания корабля у нас рассчитаны на десятисуточный полет космонавта, то есть не менее чем на сто семьдесят витков.
Академик провел рукой по поверхности корабля. Потом повернулся к летчикам:
— Делается все на совесть, и все-таки надо быть в полете готовым ко всему.— Сергей Павлович еде-
лал паузу: — Я знаю, тренируют вас с хорошим запасом прочности. Без этого нельзя. И центрифуга, и барокамера, и термокамера, и все прочее — все это крайне необходимо. Евгений Анатольевич регулярно информирует меня о ваших успехах. Знаю, что бывают и неудачи. Не огорчайтесь — не сразу все удается. Возможно, и не каждому окажется все под силу... Ну, а теперь, наверное, никто из летчиков не откажется посидеть в корабле?
Обратившись снова к Олегу Генриховичу, Сергей Павлович попросил установить на место кресло пилота, которое уже было доставлено к кораблю.
^ — Кто же первый? — И ученый взглянул на
чХЮрия Гагарина.
:— Разрешите? — решительно и радостно попро-Ц»сил Гагарин.
^ — Разрешаю,— ответил довольный Королев.
^ Юрий Гагарин моментально снял ботинки и бы-$ стро по стремянке поднялся к люку спускаемого ап-V парата. Легко подтянувшись на руках, он ловко опустился в только что установленное кресло пилота.
— Вот так в один из недалеких уже дней один из вас сядет в корабль, чтобы открыть космос для всех других,— как о деле решенном заметил Сергей Павлович.
Герман Титов с нетерпением ждал своей — второй очереди, не предполагая, что эта последовательность в недалеком будущем повторится...
Из дневника Г. С. Титова.
«... Меня охватило волнение, знакомое, наверное, всем летчикам-испытателям, которые после долгого ожидания садятся в кабину нового самолета. На нем еще никто не летал, еще недавно он существовал
2 А. П. Романов 17
НТВ п/я Г-4149
|---—;-^
только в чертежах и расчетах, а теперь — вот он, готов... Внутри корабля все светилось новизной и нетронутой чистотой. Удобное кресло. Слева — основной пульт управления, прямо перед глазами — иллюминатор, а над ним маленький глобус, который, как узнал позднее, позволяет определять географическое положение корабля в полете и возможную точку посадки его. Ничего лишнего, разумность во всей компоновке.
В этот день каждый из нас с огромной радостью по нескольку минут посидел в кресле космического корабля.
«И этот корабль, возможно, доверят мне»,— думалось каждому из нас.
