истину, после чего его опять стошнило кровью.

Элиас перевел взгляд на атам, зажатый в когтистой руке его господина. Тот сумел не выпустить ритуальный нож лишь потому, что пальцы были бионическими.

— Орудия? — переспросил Элиас.

— Мы можем победить в войне. Они… все решат.

Темный апостол повис в его руках: яростное пламя больше не могло противостоять повреждениям.

— Должны быть нашими или ничьими…

Эреб затих, потеряв сознание.

Элиас остался без цели. Он не знал, что надо делать, но верил, что божественная воля Пантеона укажет ему путь. Он быстро отнес Эреба в апотекарион, и как только темный апостол оказался на столе, под заботой своих хирургеонов, открыл канал вокс-связи.

— Нарек.

Ему ответил грубый, резкий голос.

— Брат.

Элиас знал, что атам обладал мощью. Он был не каким-нибудь неофитом, неискушенным в искусстве варпа, и прекрасно понимал, на что способно это оружие. У него, как и у других апостолов низшего ранга, был свой кинжал — пусть и лишь подобие кинжала в когтях Эреба. Но ему всегда было интересно, существовали ли во вселенной другие артефакты такого рода. Другие «орудия», как называл он их теперь.

Элиас улыбнулся при мысли о подобном оружии в своих руках и о силе, которую оно могло ему дать.

— Брат, — повторил Нарек, поскольку Элиас до сих пор не ответил.

Улыбка Элиаса стала шире, но выражения его глаз не изменила.

— Готовь своих воинов. Нам предстоит много работы.

Глава 1 Последователи

Враждуя, боги зачастую сражаются не меж собой, а через своих последователей.

Сицерон, древний терранский философ

Некоторые называли Траорис благословенным миром. Вопрос о том, кто или что его благословило, оставался открытым. Было известно лишь следующее. В 898 году 30-го тысячелетия по имперскому календарю на Траорис явился некто, известный как «Золотой Король».

Приветствуемый как освободитель, он разогнал темные культы, правившие до его прихода. Он уничтожил их мечами и штормами, встав во главе армии рыцарей, одновременно величественных и ужасающих. Кабал лордов-колдунов, сраженных Золотым Королем, веками держал в рабстве траоранцев, все это время не знавших ни мира, ни свободы. Их предки давным-давно покинули Старую Землю в надеждах на лучшее, но Траорис — одинокий, оказавшийся в изоляции с наступлением Древней Ночи, — пал жертвой изначального зла. Грехи превратили слабых людей в покорные вместилища для этой тьмы, и лишь чудесный свет мог от нее избавить.

И Золотой Король прогнал ее, принеся свободу и просветление. Он осенил этот мир своим присутствием. Благословил его.

Много лет прошло с тех пор, как Золотой Король отбыл с Траориса, и за годы последующей реколонизации мир постепенно изменился. Исчезли крепости лордов-колдунов, а на их месте выросли огромные заводы и фабрики. К Траорису и его людям пришла промышленность.

Восемь городов стояло на его серой земле, и работники кишели в доходных домах, построенных на развалинах былых времен. Анвей, Умра, Иксон, Ворр, Лотан, Крен, Орлл и Ранос — там, где находились самые большие залежи нужной Марсу руды, возникли эти островки цивилизации, разделенные многими километрами жестоких пепельных пустынь и молниевых полей, захлестываемых штормами.

Да, некоторые называли Траорис благословенным миром. Но не те, кто здесь жил.

Алантея бежала, хотя и понимала сердцем, что это бесполезно. Шел сильный дождь — еще с тех самых пор, как в небе над Раносом показались эбеново-багровые корабли. Дорога под ногами стала скользкой от ливня. Она уже два раза падала, и теперь из-за ушибов в колене опасно пульсировало.

Алантея еще не отработала смену в мануфакторуме, поэтому была одета лишь в зелено-серый комбинезон и тонкую хлопковую блузу, из-за физического труда превратившуюся из белой в серую. Пластековый плащ частично укрывал от дождя, но распахивался во время бега. Волосы ее намокли и падали на лицо светлыми колтунами, мешая видеть в темноте.

Люминесцентные лампы шипели и плевались искрами, когда на них падали капли дождя. Тени уползали от тусклого света, обнажая квадратные строения из серого гранита. Весь город был серым: от дыма, который изрыгали трубы плавилен, до плит под ногами Алантеи. Ранос был слитком темного железа, воплощением промышленности и силы, двигателем, работающим на мышечных усилиях и крови.

Он также был ее домом.

Люминесцентные лампы горели, как бакены, и резали глаза. Но она была рада их видеть, потому что они вели ее к площади.

Только бы до Главной площади добраться…

Позади грохотали тяжелые шаги, шумно аккомпанируя ее безумно бьющемуся сердцу, и, сворачивая в переулок, она рискнула оглянуться.

Тень. Она увидела просто тень, не более.

Но эти тени на ее глазах распороли старого Юлли, выпотрошили ее верного долгу куратора, как свинью, и оставили его смотреть на собственные дымящиеся внутренности и умирать. Остальные погибли сразу после этого. Их разорвало на части под хриплый грохот выстрелов и вспышки дульного пламени из толстых черных ружей. Не осталось ничего, даже тел. Пол мануфакторума превратился в кровавое болото, его разнообразное оборудование было уничтожено.

Алантея в тот момент бросилась к воротам, ведущим во двор. Она собиралась воспользоваться каким-нибудь тягачом, пока один из полугусеничников не взорвался, изрешеченный из тяжелого орудия. Поэтому она побежала. А теперь эти тени преследовали ее. Они не спешили, не стремились догнать — но неизменно держались всего в нескольких шагах позади.

В ту ночь страх чувствовался в воздухе. Рабочие рассказывали друг другу о людях, которых нашли и арестовали в канализационных коллекторах. Ходило множество слухов о странных действиях, ритуальных самоубийствах и прочих «актах». Клавигеры якобы обнаружили у них пропавшую ранее девочку — или, по крайне мере, ее останки. Но что еще хуже, эти люди были обычными гражданами, такими же рабочими Раноса, как она.

И поэтому, когда мануфакторум атаковали, его рабочие уже были захвачены паранойей и страхом. Поднялась ужасная паника. Но сейчас Алантея испытывала страх совсем иного рода; этот страх питали отчаянное желание спастись и убежденность в том, что если у нее не получится, ее ждет что-то куда более страшное, чем смерть.

Этот район города был настоящим лабиринтом. Над многочисленными улочками нависали коробки грязных доходных домов, теснившихся рядом со складами, а закоулки и канавы переходили в путаницу дорог, где потерялись бы даже крысы. Вот только ее тени не терялись. Они шли по запаху своей жертвы.

Нырнув за угол, Алантея