- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (46) »
завернул в газету бутерброд с толстым куском колбасы и с неудовольствием прочитал записку мамы.
Мама писала:
«Купи два кило картошки, большую бутылку молока. Не забывай выключать газ. На подарок Зое истрать не больше 3 р.».На записке лежала пятерка. «А если подарок будет стоить три рубля пятнадцать копеек?» — подумал Витя и немного рассердился на маму. Витя надел белую рубашку, отглаженные брюки, кеды. «Может быть, поиграем в футбол», — подумал он. На этот раз Витя Сметанин понравился себе в зеркале. А что, в самом деле? Стройный, подтянутый. И взгляд открытый. Вот еще немного бы в нем презрения. Витя нахмурился, подкатил глаза кверху, но презрения все-таки не получилось. «Ладно, так сойдет», — подумал он. У двери засуетился, заскулил Альт. — Спокойно, — сказал Витя. — Вернусь, пойдем гулять. Тут надо сказать, что Альт — ученая собака. Когда он был совсем маленьким, считайте младенцем, и лапы его разъезжались на паркете, Витя начал учить щенка всяким штукам. И теперь Альт умеет таскать в зубах сумку из магазина, прыгать по команде через палку, понимает слова: «лежать!», «сидеть!», «ко мне!». А если потребуется, он будет защищать Витю в схватке с любым врагом до последнего вздоха — так он любит своего хозяина. Итак, Витя не взял с собой Альта, и пес совсем впал в тоску. Щелкнул замок двери. Витя легко побежал вниз, прыгая через две ступеньки.
2. Репа, толчок и бизнес
Репа уже не забивал голы, а сидел на скамейке и скучно ковырял ногтем правый разбитый ботинок. Вообще-то он никакой не Репа, а Славка Репин. Репа — это прозвище. И очень подходящее. Славка рыжий, на круглых щеках веснушки и глаза под белыми бровями тоже — вот удивительно! — рыжие. Репа и Витя Сметанин одногодки. Но сейчас Репа перешел только в пятый класс, он два раза оставался на второй год. Репа говорит, что учиться не любит, потому что от книг болит голова. Он собирается стать моряком, чтобы плавать вокруг света. У Репы есть тельняшка, которую он надевает по самым торжественным случаям. Например, когда с соседним двором был финальный футбольный матч, Репа, вратарь, стоял в воротах в тельняшке. Не вратарь он, а настоящий зверь. В тот раз разбили стекло только в одном окне. Во дворе среди своих сверстников Репа — вожак, потому что бесстрашный и справедливый. А с Витей они дружат, хотя Репа и относится к товарищу немного свысока — считает его маменькиным сынком. И это, если хотите знать, очень несправедливо. — Совсем ботинки дошли, — озабоченно сказал Репа. — Забежим ко мне, я сандалии обую. Жил Репа вдвоем с матерью, в полуподвальной комнате. Мать Репы, тетя Роза, работала официанткой в каком-то ресторане. Ее почти никогда не было дома, и Репа был сам себе хозяин. По правде говоря, Витя немного побаивался тети Розы. Была она шумной, быстрой, пронзительно и насмешливо смотрели серые горячие глаза, сверкали тяжелые золотые серьги в ушах; когда она бывала дома, все в комнате звенело, мелькало, двигалось; тетя Роза высоким голосом пела песни, готовила обед или ужин, и в таких случаях Витю усаживали за стол, даже насильно, если он не хотел. И была вкусная, обильная, разнообразная еда. Однажды Репа и Витя в один присест съели целую коробку шоколадных конфет. Тетя Роза смотрела, как мальчики едят, смотрела пристально. Она говорила Репе вроде бы даже со злостью: — И в кого ты такой прожорливый? Но готовила обеды и ужины тетя Роза редко — все у нее не было времени, все она пропадала на работе или у подруг. И Репа был предоставлен самому себе, даже часто не накормлен, а в комнате царил веселый беспорядок. Вот и сейчас… После солнечного света комната казалась совсем темной, а когда глаза привыкли, Витя увидел, что стол завален немытой посудой, кровать с пестрыми подушками не накрыта, и в складках одеяла спал, свернувшись клубком, серый кот. На стуле была пепельница, полная окурков, и мундштуки аккуратно сжаты на каждом. Витя хотел спросить, кто же у них курит? Ведь не станет Репа курить дома и оставлять окурки. Но не спросил — постеснялся. Репа спит на сундуке в углу, и над сундуком висит карта Тихого океана, специальная карта для моряков, на которой обозначены маршруты кораблей, морские течения, рифы, порты и всякие условные знаки, в которых Репа здорово разбирается. Мыс Доброй Надежды на самом конце Африки обведен красным карандашом, и рукой Репы написано: «Здесь я буду». Каждый раз, когда Витя смотрит на эту карту, ему непонятно отчего хочется куда-то ехать, плыть на фрегате под парусами, и чтобы в лицо летели соленые брызги, а впереди качался таинственный, ускользающий горизонт. — С колбасой, да? — спросил Репа, развертывая газету. — С колбасой, — сказал Витя и вдруг смутился. — Ты ешь. — Съем, не волнуйся. Репа налил в стакан воды из-под крана и стал есть бутерброд с колбасой, запивая его водой. У него были редкие белые зубы, и жевал он очень сосредоточенно. — А что мы будет делать на толчке? — спросил Витя. — Бизнес, — отрезал Репа. — Я понимаю… — Ничего ты не понимаешь, — усмехнулся Репа. — Скажи, тебе деньги нужны? Витя вспомнил о пятерке на кухне, о маминой записке, и сказал хмуро: — Ну, нужны. — Вот и порядок, — сказал Репа. — Меня интересует, как мы будем делать бизнес? — Узнаешь, — опять отрезал Репа. И добавил озабоченно: — Только бы Гвоздь оказался на месте. — Какой Гвоздь? — не понял Витя. И снова Репа сказал, как отрубил: — Узнаешь. Он переобулся в старые сандалии, причесал густые темно-рыжие волосы перед тусклым зеркальцем у водопроводной раковины, сказал: — Пошли. Мелочь на всякий случай есть? Витя загремел в кармане мелочью. Во дворе по-прежнему было жарко и сейчас совсем пусто. Только несколько ребятишек ковырялись в песочнице, да сонный пенсионер на скамейке клевал носом газету. Репа был немного ниже Вити, но коренастый, крепче, на нем как-то особенно ладно сидели застиранная ковбойка и зеленые бриджи с нашивными карманами. Походка у Репы была независимой, и весь его вид говорил: «Я сам по себе. Понятно?» Мальчики прошли через двор, под высокой аркой темных и прохладных ворот, где стояли железные ящики для мусора. На улице было людно, шумно, по мостовой вереницей катились машины, автобусы, троллейбусы; пахло бензином и горячим камнем. На середине перекрестка стоял молоденький милиционер в белых перчатках и размахивал полосатым жезлом. На автобусной остановке Репа сказал: — Нам восьмой. Подъехала «восьмерка». Витя ринулся к дверям. Репа попридержал его за локоть: — Не суетись. Подождем- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (46) »