- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Владимир Иванович Воробьев Это уж твёрдо
Честное пионерское
У Володьки «честное пионерское» — всё равно что «здравствуй» или «прощай». Сто раз на день можно от него услышать. Вот послушайте, что вчера, например, было. Старшеклассники обещали взять наше звено с собой на экскурсию в Краснокамск — бумажный комбинат осматривать. Это в награду за то, что мы помогли им школьную библиотеку перенести в другую комнату и на книги кармашки наклеили. В половине восьмого утра нам велели быть на вокзале. Конечно, Володька, как всегда, дал честное пионерское слово, что будет готов, когда я за ним зайду. Ну вот. Стучусь я к нему в семь часов. Никто не отзывается. Значит, отец с матерью уже на работу ушли. А Володька? «Ну, ясное дело!» — думаю. И так забарабанил в дверь, что собаки на дворе залаяли. Слышу за дверью: шлёп-шлёп. Это Володька, босой ещё, бежит открывать дверь. Вхожу. Володька, конечно, ещё не умытый, мечется в одних трусах по комнате и бормочет: — Вот, понимаешь, тут сам вчера положил. Хорошо помню. Честное пионерское… Это он про свои носки. А они лежат спокойно на стуле, под книгой. У него вечно так: щётка сапожная на столе валяется, а книга где-нибудь в углу брошена. «Эх, — думаю, — дам я сейчас ему тумака и уйду. Охота, в самом деле, из-за него на вокзал опаздывать!» — Да вот они, твои носки, — говорю. — Такое у тебя слово? Я ждать не буду. Я пойду. А он уже носки напялил и брюки ищет. — Ага, — кричит, — попались! — обрадовался, что штаны нашёл.
Рубашка тоже скоро отыскалась, за стулом. — Нет, — говорю, — я пойду и вообще заходить к тебе больше никогда не буду. А он приплясывает, торопится: — Я сейчас, минуточку, секундочку… Честное пионерское. Вдруг встал и озирается по сторонам. — Чего ещё? — спрашиваю. — Ремень…
Нырнул Володька под кровать, выполз оттуда, в другую комнату побежал, потом опять под кровать полез. Чихает там, возмущается: — Лежит, наверное, где-нибудь и смеётся над нами. А ремень висит себе на дверной ручке. Но мне не до смеха стало, когда я на часы взглянул. Вытащил я Володьку за ноги из-под кровати: — Вот он, твой ремень. — Ну вот, сам видишь, — говорит мне Володька. — У меня, в общем, порядок, только я ещё не привык к нему. Честное пио… — Брось болтать, скорее поворачивайся! Смотри, уже четверть восьмого… Он мигом рубашку натянул так, что она затрещала по швам, даже пуговица отлетела. — Давай, давай скорей! — кричу. — Растяпа сонная! Вдруг смотрю: опять он засуетился, глаза таращит во все углы. Снова под кровать полез — свои ботинки искать. Стал я ему помогать. Всю комнату обшарили. И за корзиной в углу смотрели, и сундук отодвигали — не нашли, вспотели оба. Сел я на стул, чуть не плачу от обиды. А Володька кружится по комнате и вдруг что-то на этажерке принялся искать. Вскочил я — и к двери. Уцепился за меня Володька, в глаза засматривает. — Подожди… — жалобно просит. Ну конечно, жалко мне его стало. Всегда он так… на психологию мою действует. — Обувай, — говорю, — что-нибудь другое. Есть же у тебя. Только скорее! — Я в калошах пойду, — хнычет он. Меня смех разобрал, как представил я себе Володьку на экскурсии в одних калошах. Ну, он догадался наконец: брезентовые туфли надел. Мы уже бежать кинулись, вдруг Володька как шлёпнет себя ладонью по лбу — и назад. Откинул угол матраца, а там его злосчастные ботинки лежат. — Это, — говорит, — я придумал, чтоб не забыть ботинки утром почистить! Ну ладно, бежим. А то и в самом деле опоздать можем. Честное пионерское, опоздаем! Прибежали мы на перрон, пыхтим, отдуваемся, видим: последний вагон уплывает от нас. Опоздали… Сдержал слово Володька.
Звено принимает решение
На перемене Машу Птицыну окружили девочки. Сразу же стало известно, что новенькая — отличница и что ей было жалко уходить из своей школы. После уроков звено осталось на сбор. Ваня Игнатьев молча стоял у окна, почёсывал затылок, поглядывая то на Машу, то на ребят. Их было четверо, не считая новенькой. — Чего же тянуть? Начинай, Ваня, — разом заговорили ребята. — Вот, значит, ребята, в нашем звене… в общем, прибавилось… — Пернатых, — добавил Серёжа Волькин, тоненький, стриженный под бокс паренёк. Маша улыбнулась, откинула назад косичку и прикрыла ресницами смеющиеся глаза. — У нас в звене, — продолжал невозмутимо Ваня, — все ребята занимаются техникой. Так что, может быть, Маше будет неинтересно… — Если хочешь, можно в другое звено, где есть девочки, а оттуда мы кого-нибудь из ребят возьмём, — предложил Коля. Но Маша сказала просто: — Я не хочу, я буду с вами, ребята. — Значит, так… — начал снова Ваня; он перехватил смеющийся взгляд девочки. — Так, значит… Ребята рассмеялись. — Сегодня надо решить, — заговорил Ваня деловито, — кому мы теперь должны оказать техпомощь. Давно уже мы никому не помогали. Одним словом, какие будут предложения? Маша с любопытством посмотрела на ребят. Она подняла руку, как на уроке, и спросила: — А что такое «техпомощь», ребята? — Это мы техническую помощь оказываем кому нужно, — пояснил звеньевой. Маша отрицательно покачала головой. — Ну, если кому-нибудь в доме надо что-нибудь починить: кран, например, или электроплитку, репродуктор или выключатель исправить, понимаешь? — Понимаю, понимаю. Вот здорово! Это как тимуровцы, да? — Не совсем, мы без всякой таинственности. Прямо приходим в дом и делаем, что нужно. — Ой! Как хорошо! Это вы сами придумали? — А что, мы, по-твоему, ничего не можем придумать? — обиделся Витя. — Нет, я так… У меня предложение хорошее… — Говори, — разрешил Ваня. — В детском садике… — Где? — хором переспросили ребята. — В детском садике номер восемь, что на Ленинской улице, очень много поломанных игрушек, там, знаете, такие чудесные малыши, такие малыши!.. — Подожди, — прервал Ваня. — При чём тут детский сад? — Эх! — махнул рукой Витя. — Думал и правда что-нибудь дельное скажет, а она, оказывается, сама ещё в детский сад ходит! — Но вы только послушайте, ребята! Только послушайте!.. — Маша встала и умоляюще сложила руки. —
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »