- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (216) »
только тогда, когда будете все знать об академике Карнале". Традиционное наказание для всех, кто осмеливался проявить какое-либо незнание перед грозным редактором. Но на этот раз редактор был добрым, даже, можно сказать, угрожающе добрым.
- Я помогу вам. Я пойду вам навстречу, Анастасия. Вы узнаете ближе академика Карналя, которого у нас знает каждый ребенок, а вот работники нашего органа... - Он сдержался от потоков своих традиционных обвинений и укоров, немного подумал, демонстрируя перед Анастасией весь неисчерпаемый арсенал внешних проявлений этого скрыто-загадочного процесса, затем милостиво кивнул: - Садитись.
Анастасия села, тряхнула своими короткими волосами, прикусила губу, насилу сдерживая улыбку.
- Почему вы такая несерьезная?
- Я серьезная! Я даже слишком серьезная. Чтобы доказать это, могу попроситься дежурить завтра в типографии.
- Опять на выходной? Ну, это же несерьезно. Мы не можем допустить, чтобы...
- Я это знаю, благодарю за заботу. Раз нельзя, так нельзя. Вы мне хотели сказать что-то о Карнале.
- Не просто хотел. Я даю вам редакционное поручение. Мы открываем новую рубрику. Воспоминания ветеранов войны. Называться будет: "Один день войны". Тысяча четыреста восемнадцать дней - и из них выбрать один, который запомнился более всего. Как вам эта идея?
- Очевидно, грандиозная, но я не в состоянии ее оценить как следует.
- Оценят без вас. Общественность, ответственные товарищи... А вам первое задание.
- Вы же только что говорили об академике.
- Именно о нем. Вы должны будете встретиться с академиком Карналем и организовать его воспоминания об одном дне войны.
- Разве он был на войне?
- А где же он, по-вашему, был?
- Я это к тому, что Карналь выглядит очень молодым. По крайней мере, не таким, как ветеран... Ну, я не знаю... Война закончилась тридцать лет назад, если ему теперь сорок, то что же - он десятилетним принимал участие в войне?
Редактор поднялся, обошел стол, заглянул Анастасии в лицо:
- Слушайте, вы нашу газету читаете?
- Ну... - Анастасия засмеялась. - Иногда...
- Оно и видно. Иначе бы вы не... Ровно месяц назад академику Карналю исполнилось пятьдесят лет, и наша газета, как и другие, печатала Указ о награждении академика орденом. Это у него уже пятый орден. Теперь вы поняли?..
- Что академику Карналю пятьдесят лет? Поверим нашей прессе.
- И понимаете, что он был участником Великой Отечественной войны?
- Если так, то...
- У него поразительная биография, если хотите знать...
Анастасия засмеялась:
- Об этом принято писать: "Он прожил большую и яркую жизнь". Правда, никто никогда еще не пытался истолковать, что такое "яркая жизнь", но пишут все.
- Ну, так вот, - подвел итоги редактор, - придется и на этот раз в рубрике "Ученые - пятилетке" дать фотографию президента, а с Карналем - как условились...
- Это не горит? - уже от двери спросила Анастасия.
- Время есть, но...
Их редактор обладал истинным журналистским чутьем: на завтра все газеты вышли с портретом Карналя. Известный ученый, руководитель научно-производственного объединения, которое дает для народного хозяйства передовую электронную технику. Странное дело: только узнаешь о существовании какого-то человека, как сразу же оказывается, что его давно уже знает чуть ли не весь мир, да и ты сама связана с тем человеком множеством нитей, до времени невидимых, но от этого не менее реальных. Как могла не обращать на все это внимания, как могла жить, не зная Карналя? Электроника. Кибернетика. Научно-техническая революция. Творцы. Передний край. На этих людей смотрят, как на небожителей. Их имена у всех на устах. И у нее? Да, будем откровенны. Но ведь о Карнале не слышала. Как же так? Было пятидесятилетие. Указ в газетах. Орден. Интервью по радио. Телевизионная передача. Выступления Карналя на международных симпозиумах. Париж, Нью-Йорк, Амстердам. Этот человек занимает в жизни такое место, что не заметить его просто невозможно. А вот она сумела это сделать. В придачу ко всему, оказывается, буквально под нею в их девятиэтажном стандартном доме находится двухкомнатная квартира академикова шофера. Этот шофер, которого все в доме зовут Марчелло Мастроянни за его сходство с итальянским киноактером, уже давно страдает от влюбленности в Анастасию, но что он шофер Карналя, она узнает лишь теперь. Может, и говорил он ей это прежде, но фамилия Карналь не застревала в памяти, собственно, не могла там зацепиться, попадала в пустоту, так же как тщетная влюбленность женатого шофера...
Шофер умышленно трет черную "Волгу" до тех пор, пока из подъезда, размахивая сумочкой на длинном ремешке, не выбегает Анастасия. У Мастроянни жена и маленькая дочка, жена - хорошенькая блондинка, но ему, вишь, вздумалось влюбиться в брюнетку. Тогда зачем было жениться на блондинке?
- Вы каждый день опаздываете к своему академику? - осчастливливает его беседой Анастасия.
- Так он же не ездит на машине!
- Как это - не ездит?
- Уже давно. Ходит пешком.
- А вы зачем?
Мастроянни беспомощно разводит руками:
- Положено.
- Так вы хотите, наверное, подвезти меня?
- Вас? Но ведь...
- Мои "Жигули"? Несолидно, когда едешь к академику Карналю.
- К академику... - Мастроянни потерял дар речи.
- Боитесь своего академика?
- С чего бы я боялся?
- Так везете?
Она уже сидит рядом, и Мастроянни готов поклясться: эта чертова выдра знает о его влюбленности. И ничего-то в ней нет. Длинноногая, стриженная под мальчика, правда, глазастая. Все мужчины почему-то в нее влюбляются. И он тоже - и хочет отомстить и за себя, и за весь мужской род.
- Не пустит вас к себе академик, - говорит Мастроянни.
- Меня? - небрежно спрашивает она.
- Не пустит. Он никого...
- Ошибаетесь, меня всюду пускают. - Она делает паузу, затем говорит уже нечто совсем хулиганское: - Даже в мужской туалет.
"Вот окаянная баба!" - думает Мастроянни.
- И поэтому у меня есть все основания презирать людей... мужчин, говорит она холодно.
"Вот бы отомстить, - сладостно думает Мастроянни, - остановить машину и сказать: "Прочь! Не позволю!"
А сам молчит и едет дальше.
- Почему же вы не возмущаетесь? - издевается она, словно бы читая мысли Мастроянни.
- Да ведь шутите.
- Есть вещи, которыми не шутят.
И уже побежала к входу, даже не спросив, как найти кабинет академика. Такой и спрашивать не нужно: все найдет сама.
Мастроянни снова принимается за свое: вытирает машину, в которой никто не ездит, но сегодня это занятие исполнено для него высочайшего смысла: он ждет, когда появится эта дикая девушка с глазами, как у дьяволицы. Хорошо зная своего академика, шофер убежден, что ждать долго не придется. Так оно и произошло. Анастасия выскочила из помещения так скоро, как будто дальше
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (216) »