кораблѣ.

— Я готовъ сообщить вамъ все, что угодно, сейчасъ же, — некстати согласился Брискетъ, — только позвольте намъ сперва деньги.

Къ счастью или въ несчастью, Тредгольдъ побывалъ сегодня въ банкѣ, и, не слушая убѣжденій капитана Бауэрса и брани Стобелля, онъ, посовѣтовавшись съ Чокомъ, вынулъ бумажникъ и, отсчитавъ деньги, передалъ ихъ Брискету.

— А вотъ вамъ чекъ на остальныя, — сказалъ онъ, пытаясь улыбнуться, и написалъ нѣсколько словъ на лоскуткѣ бумаги.

Брискетъ взялъ его съ довольною улыбкою, и Дбкветъ прочелъ черезъ его плечо: «Гдѣ „Красавица Эмилія“?»

— Не дадите ли вы мнѣ росписку? — многозначительно спросилъ Тредгольдъ, подвигая къ нему бумагу и карандашъ.

Капитанъ Брискетъ подумалъ, пососалъ карандашъ, затѣмъ сталъ писать и, окончивъ, заставилъ подписаться и Дёккета.

М-ръ Тредгольдъ улыбнулся такой предусмотрительности, но улыбка мгновенно исчезла съ его губъ, когда онъ взялъ въ руки бумагу — простую росписку въ полученіи двадцати фунтовъ. О «Красавицѣ Эмиліи» — ни слова.

— Да, тяжелое время мы пережили, — сказалъ Брискетъ, укладывая деньги въ бумажникъ и глядя прямо въ глаза Тредгольду:- когда корабль сѣлъ на мель, я пошелъ во дну вмѣстѣ съ нимъ. Не помню, какъ я выплылъ, — Питеръ вытащилъ меня за волосы — спасибо ему. Къ несчастью, сэръ, насъ отнесло теченіемъ въ другую сторону; черезъ шесть дней насъ подобралъ корабль, направлявшійся къ Мельбурну. Тамъ матросы всѣ разбрелись, кто куда, и мы съ Питеромъ остались вдвоемъ. Съ тѣхъ поръ мы не разставались…

— И не разстанемся, — сказалъ съ волненіемъ м-ръ Дёккетъ, выразительно поглядывая на оттопырившійся грудной карманъ капитана.

— Какъ только я подумаю объ этой чудной маленькой шкунѣ, лежащей теперь на днѣ морскомъ, сердце у меня надрывается! — сказалъ Брискетъ, попрежнему глядя прямо въ глаза м-ру Тредгольду. — Ну, а теперь — мое почтеніе, джентльмены!

— Мы еще увидимся завтра, — поспѣшно сказалъ Тредгольдъ.

Брискетъ покачалъ головою. Они съ Питеромъ очень торопятся. Они намѣрены пустить въ ходъ свои небольшія сбереженія и пріобрѣсти шкуну…

— Шкуну? — со страннымъ взглядомъ проговорилъ Тредгольдъ.

— Да, прехорошенькую маленькую шкуну, и если вы, джентльмены, ничего противъ этого не имѣете, мы съ Питеромъ желали бы назвать ее «Красавицей Эмиліей». Питеръ немного сентименталенъ, но я не осуждаю его за это… Покойной ночи!

Онъ медленно открылъ дверь, и сентиментальный Дёккетъ, все еще державшій свертокъ съ сапогомъ м-ра Стобелля, радостно проскользнулъ въ нее. Капитанъ послѣдовалъ за нимъ, но затѣмъ пріостановился и просунулъ въ комнату свое красное лицо.

— Еще одно, — проговорилъ онъ лукаво:- она необыкновенно похожа на нашу погибшую «Красавицу Эмилію». Доброй ночи!

Дверь захлопнулась, но Тредгольдъ и Чокъ не шевелились. Они тупо уставились на дверь, и ихъ неподвижность обезпокоила даже м-ра Стобелля, отличавшагося тугимъ соображеніемъ.

— Случилось что-нибудь непріятное? — спросилъ капитанъ Бауэрсъ.

Отвѣта не было. Стобелль, тяжело поднявшись съ мѣста, двинулся къ выходу. Тредгольдъ и Чокъ машинально послѣдовали за нимъ и, остановясь въ дверяхъ, безмолвно смотрѣли на дорогу, ведшую къ долинѣ «Солнечныхъ Часовъ».

Капитанъ Брискетъ и его вѣрный помощникъ исчезли.

Съ англ. О. Ч.

«Вѣстникъ Европы», No№ 8–9, 1905

1905