о том, как человеку «захотелось куда-то поехать».

«Хорошо, спокойно живем, — говорил Згуриди. — Очень хорошие люди. Всех знаешь, тебя все знают. Мы с Марусей думали: скопим денег, купим каменный домик на Черном море. Я раньше в Одессе жил. Очень хотел каменный домик. За три года хорошо скопили. Приехали туда. А жарко, людей много. Понимаешь, мне, греку, жарко. Через полгода я этот город во сне стал видеть. Не понимаю сам почему, а вижу его во сне. Очень редкий грек я, вот что иногда думается».

Семен Семенович слушал, поддакивал, с коротким смешком рассказывал забавные случаи своей жизни.

Так за несколько вечеров он узнал всю историю жизни городка и всех его достойных упоминания обитателей. Однажды Згуриди рассказал о системе экономических взаимоотношений внутри города. Семен Семенович слушал не очень внимательно.

По Згуриди получалось так. Около пятисот жителей городка работали в разных учреждениях. Получали зарплату. Остальные жители перераспределяли ее между собой. Остальными были «добытчики». Добытчики солили рыбу. Продавали огурцы и капусту. Из собственных парников. Поставляли свинину, дрова и кетовую икру. Два человека жили тем, что жгли известь для беления потолков. Получалось — городок был натуральным хозяйством и не выдавал ничего, кроме административных функций управления большим краем.

— Чудеса, — охотно посмеялся Семен Семенович. — Консервная банка без дырки…

На крылечке было тихо. В комнате Згуриди перестал шуметь примус. Значит, сейчас их позовут пить чай. С моря доходил дальний шум: где-то в океане бушевал шторм, и отголоски его разбивались о здешние тихие берега.

— Чудеса, — повторил Семен Семенович и вдруг почувствовал, как рождается волнующий холодок идеи. Идея возникла и мягко, но властно расперла грудь.

Консервная банка без дырки? А норковый питомник? Как же он не мог понять этого раньше? Не жалкое ателье с плюшевыми жакетками, не одноэтажные учреждения со стеклянными вывесками, не двести норок у одной кормушки, а грандиозный питомник — вот идея! В этом заключалась историческая, социальная, географическая и какая хотите роль городка. И личная задача С. С. Крапотникова. Голова кружилась. Это была идея!

Городок спал. Спали работники учреждений с вывесками: «РАЙ…» и «ГОР…», спали домохозяйки, похрапывали добытчики.

Плескался в отголосках шторма набитый рыбой Тихий океан. Грандиозная кормушка для гигантского питомника. Большинство женщин земного шара и не мечтали в это время о норковых шубах. Министры финансов решали валютные проблемы, помня, что существует зверек, мех которого равносилен самой твердой валюте. Главное — в чьих руках этот мех находится.

Маленький взъерошенный челвечек курил папиросу за папиросой.

9

Шекспир вдохновлялся грогом.

Бальзак пил кофе.

Алексей Толстой курил трубку.

Лев Толстой ничего не пил и ничего не курил.

Бунин нюхал яблоки.

В толстой книге В. Д. Авдехина «Процесс психотворчества в художественной литературе» доказывалась необходимость психологического перевоплощения в образ героя, а также подчеркивалась роль анализа и синтеза, обобщения и детализации при оценке жизненных явлений.

Веня Ступников выбрал себе кофе и сигареты «Аврора». Трубку он пробовал курить раньше. Она постоянно тухла и страшно горчила.

10

Поняв внутренний смысл событий, Семен Семенович Крапотников с ходу провел удачную экономическую операцию.

По уставу питомника, до тех пор, пока он считался опытным, норок кормили комбикормом, специально доставляемым из далеких земель. Комбикорм стоил дорого. Поразмышляв над брошюрой В. С. Попято, Семен Семенович понял, что надо поискать кормежку подешевле. Разницу можно тогда пустить на расширение питомника.

Рыбу он достал почти даром. Ее поставил экипаж рыбацкого сейнера, промышлявшего вблизи городка. Настоящего хода не было, вдоль береговой полосы шла только несерьезного значения навага. В активе питомника осталась сумма. На эту сумму можно было купить новых зверьков.

…В лихорадочной деятельности облик Семена Семеновича стал меняться самым заметным образом. Тихий грек Згуриди посматривал на него с опасением. Как он раньше мог не замечать, что сосед бегает по улицам, как мальчишка, а когда речь заходит о питомнике, то глаза у него вспыхивают странным фосфоресцирующим блеском?

Первая норка подохла через неделю после покупки наваги. Это был самый прожорливый и толстый зверек во второй вольере. Теперь он лежал в углу скрючившись, безучастным ко всему миру комочком коричневой шерсти.

Через день подохли еще два. Это было вопиющей каверзой природы.

После долгих колебаний Семен Семенович послал в центр длинную радиограмму. Как колебания, так и длина радиограммы объяснялись тем, что перед этим в центр было послано письмо с радужным рапортом. С намеком на необходимость расширения.

11

Веня Ступников напрасно рылся в библиотечных полках. Никакой литературы о заболеваниях норок здесь не было. Перед этим, удивившись просьбе странного посетителя, Веня долго ходил около витрин с чучелами.

— Так такой зверь здесь не живет, — ответил он, вернувшись.

— Должен жить, — ответил странный посетитель.

Теперь Веня шарил по полкам. Был найден двухтомник «Птицы и звери СССР», «Охотник» Д. Олдриджа, подшивка «Российского натуралиста» за 1879 год, «Кролиководство» В. Бермана.

Растерянный человечек долго перебирал эти книги. Неуверенным жестом отложил в сторону «Российского натуралиста», «Птицы и звери».

— Берите, только принесите, — сказал Веня.

— Вы не знаете, как лечат пушных зверей?

— По специальности я историк, — с достоинством ответил Веня.

Забрав книги, человек ушел. Веня снисходительно смотрел ему вслед: «Провинциальная достопримечательность».

И в который уж раз, сладко вздохнув, Веня стал думать о том времени, когда он напишет сногсшибательную северную повесть. Редакцию будут заваливать письмами: где эти места и как туда проехать? И невдомек им будет, что все написанное не более как продукт его, Вениамина Ступникова, психотворчества.

Вспомнив о книге В. Д. Авдехина, Веня попробовал психологически перевоплотиться в только что побывавшего человека. Получалась какая-то ерунда: замаскированный под безобидного чудака японский шпион прибыл, чтобы узнать тайну производства норковых шкурок, а также ряд других немаловажных секретов.

12

В деревянном домике конторы было тихо. На газетном листе лежал мертвый зверек. Восьмой по счету. Положив норку на стол, Соня отошла к стене и остановилась там, сердито поджав