Свеча?

Молчание. Кривая усмешка. Куга сунул руку под плащ и достал фонарь-фетиш, посвященный Таранису-Громовержцу, или Доннеру, как его называл Куга. – Мы же верующие люди, мальчик, – проворчал сакс. – Суеверные, скажешь? Может, и так. Но я молюсь, прошу богов ниспослать мне силу и мужество. – Тут его голос немного смягчился. – Прогоняю страх. – Корс Кант почувствовал чуть ли не родственную душу.

«Сначала Кей, теперь этот сакс! Может, я не так труслив, как думаю?»

– Не буду мешать тебе, принц Куга.

Сакс шагнул ближе. Корса Канта затошнило от запаха пота и перегара. «Водобоязнь у них, что ли, у этих саксов?»

– Слушай, парень, – чуть ли не умоляюще протянул Куга. – Мои ребята меня уважают и боятся. Не хотелось бы, чтобы они узнали, что и меня порой мучает страх. Ты им не скажешь?

Глаза его воровато забегали.

«Что это все доверяют мне свои тайны? Не пойму, по душе ли мне это».

– Ладно, хорошо, – с тяжелым сердцем пообещал Корс Кант. – Если ты так просишь, я никому не скажу, что видел тебя здесь.

– Смотри не подведи, – прошептал Куга и отвернулся к поручню. Он смотрел на далекий горящий город. От города по воде тянулась широкая огненная дорога. Сакс тряхнул головой. Капюшон упал ему на лоб.

В смятенных чувствах Корс Кант направился на корму. Когда он почти обошел палубу по кругу, он наткнулся на Анлодду. Пойди он с самого начала в противоположном направлении, он бы ее нашел сразу.

Она устроилась в простенке между катапультой и каютой капитана и зевала так, словно только что проснулась. Корс Кант подождал, но, похоже, возлюбленная не замечала его. Он протиснулся в простенок.

Корс Кант переводил глаза с неба на город. Багровые тучи смешивались с черными клубами дыма. Ветром дым уносило в глубь земли. Но здесь, в простенке между каютой капитана и катапультой, было темно. Только луна, харлекская луна, отражалась в глазах Анлодды.

Запахло грозой. У барда волосы на затылке встали дыбом. Принцесса излучала такую могущественную силу, что это пугало юношу. Неожиданно она заговорила. Корс Кант от испуга подскочил и ударился головой о распорку катапульты.

– Корс Кант Эвин, что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал – то есть если ты, конечно, не врал насчет своих чувств ко мне. Не врал?

Он кивнул и понял, что она не видит его.

– Нет.

– Надеюсь, что это так. В противном случае брать с тебя обещание – это все равно что выдергивать из земли траву и велеть ей больше не расти.

Она смотрела на него. Он это чувствовал.

– Корс Кант, дай мне слово, что веришь: я – принцесса, что бы тебе ни говорили.

«Говорили? Кто?»

– Обещаю, – не слишком уверенно прошептал он. Третье обещание! Корс Кант поежился, вспомнив пословицу: «Кто за день трижды клятву даст, хотя б одну из них предаст».

– Клятва за клятву – так всегда говорила моя мать. Только молчи и не говори мне всякие глупости – к примеру, про то, что ты не знаком с моей матерью. Что до меня, то я клянусь тебе, что ты не погибнешь в бою, если это будет зависеть от меня. Ну, если только ты не решишь сам себя убить этим совсем новеньким блестящим мечом. Быть может, ты решил умереть со славой?

– Нет! Я вовсю не хочу умирать, ни славно, ни бесславно. Но откуда ты узнала про меч?

– Да я его увидела перед тем, как ты сел рядом со мной. Не веришь? Ну ладно, будем считать, договорились.

– Договорились, – кивнул Корс Кант. Ему ужасно хотелось задать Анлодде один вопрос, но он не знал, как это сделать, как спросить.

– Что бы ни просилось тебе на язык, выплюни, – посоветовала ему девушка.

– Но.., ты что, прочла мои мысли? Ты видишь в темноте? Ты.., ясновидящая?

– Корс Кант, при чем тут ясновидение? Ты дважды набирал воздух в легкие и дважды выпускал. Так бы сделал только тот, кто мучается, желая что-то сказать или спросить. Ну если только он не надувает овечий пузырь.

– О, Анлодда! Я.., послушай, это не тайна. Что бы ты мне ни пообещала, один из нас завтра может погибнуть. И я хотел, чтобы ты позволила мне… Принцесса, я всего лишь бард, но может я мог бы поцеловать тебя?

Он замолчал, закрыл глаза. Пауза затянулась. Наконец Анлодда заговорила в полный голос:

– Корс Кант, я.., я не могу. Пока нет… Сама не знаю, что я чувствую. Знаю одно: мы либо будем вместе до самой смерти, либо расстанемся и никогда не увидимся вновь. Из дружеских чувств я тебя поцеловать не могу. Хотела бы, да не могу. Для меня это слишком серьезно. У юноши ком подступил к горлу, губы пересохли. Он еле сумел вымолвить:

– Понимаю.

– Неужто? А я – нет, – горько призналась Анлодда. – Я всегда была так легкомысленна. Все мне давалось легко. А теперь.., такая тяжесть, я кажусь себе пропитанной водой губкой. Уходи, – вдруг резко проговорила она. Но тут же схватила его за руку. – Останься. – Она так крепко сжала его пальцы, что Корс Кант чуть не вскрикнул от боли. Анлодда довольно долго молчала. Корс Кант прислушался и услышал, что его возлюбленная плачет.

– Я знаю одну сказку, – сквозь слезы сказала она. – Про змея и девушку. Ее рассказал мне дядя Лири.

Девушку создал Бог и поселил в саду, и велел ей есть любые плоды из этого сада, кроме одного плода, что рос на Древе Познания Добра и Зла, и еще одного, что рос на Древе Вечности.

«Если съешь плод с Древа Познания Добра и Зла, – сказал ей Бог, – ты поймешь, что такое Добро и Зло, и увидишь себя иной, не такой, какой ты казалась прежде. Ты поймешь, как мало ты знаешь, и как много тебе еще нужно познать. Ты станешь мудрой и всезнающей, как я сам – как Бог, но ведь тебе это не понравится, верно».

Девушка была глупа, как та лошадь, которая не знает, что ее постромки на самом деле болтаются по земле, что она не привязана к столбу – ведь она пока не ела этого плода, вот она и сказала: «Нет, я не стану вкушать этот плод. Я послушаюсь тебя, ибо мне не по душе расставаться с моей мечтой, а мечтаю я стать великой воительницей. И она пошла по жизни, старательно минуя Древо Познания Добра и Зла.

– Анлодда! Это богохульство! Христианский Бог. Быть может, лучше не надо тебе.., говорят, Он жестоко карает богохульников!

– Но змей подошел к ней.., знаешь, тогда у змеев были ноги, и они умели ходить.., подошел и спросил у нее: а может ли воин идти по жизни с закрытыми глазами? А душа девушки тогда была чиста, словно свежевыпавший снег, а может, наоборот, черна, словно темная пещера.., но как она могла идти по жизни, не зная, так это или нет? И вот глупая девушка задумалась о Познании, о том, чтобы увидеть себя, истинную, о том, чтобы стать подобной Богу, и она позавидовала брату своему, который странствовал по разным землям и успел многое повидать.

И решила она покинуть дом отца своего и пойти по саду к Древу Познания Добра и Зла. Она сорвала плод с