Ш И Ф О Н Ь Е Р

/СЮРРЕАЛИСТИЧЕСКИЙ КОЛЛАЖ/

Оглядывая наше недавнее социалистическое прошлое, убеждаешься, что жили мы иногда вовсе не так уж и плохо. Помнится, в пятидесятые годы большевистский “партайгеноссе”, не моргнув глазом, с высокой трибуны заявил, что … нынешнее поколение советских людей непременно будет жить при коммунизме! Мы, нынешнее поколение, как всегда, поверили, но он нас страшно подвел, не выполнив своих обещаний. В шестидесятые годы мы все еще продолжали мирно жить в коммуналках и на даче, и в Москве.

Наш хлипкий дачный домик, 1932 года рождения, был честно разделен на четыре семьи, и вся принадлежащая нам часть состояла из девятиметровой комнаты и двенадцатиметровой террасы.

Мы продолжали верить в светлое будущее, надеялись и шли, преодолевая трудности, поражения, веря, что это временно, и будет пережито. В эти незабываемые годы борьбы, соревнований и надежд, часто, особенно на дачах, практиковалась безвозмездная помощь трудящихся друг другу.

Наш поселок в Челюскинской не был исключением и даже славился этим в Мытищинском районе.

1966 год – это мой первый дачный сезон в Подмосковье после женитьбы.

Наши добрые небезызвестные соседи по поселку “Старый большевик”, по-видимому, решив скомпенсировать невыполненные обещания бывшего генсека, одновременно, точно сговорившись, пришли к четкому выводу: молодой перспективной семье крайне необходимо помочь, кто чем может … нужным и даже ненужным… Главное не оскорбить! Кстати, суметь помочь человеку, не унизив его при этом – большое искусство, божий дар. Надо сказать, что все предложения о помощи прозвучали настолько деликатно, что ни у кого из нас не было оснований чувствовать себя обиженными.

И посыпались подарки:

* семья Кагановичей, например, весьма ненавязчиво предложила нам два черных кожаных кресла;

* чуть позже Григорович и Бессмертнова – огромное трехстворчатое зеркало, правда с небольшой царапиной;

* Ирина Бугримова - диван-кровать – диковинка для того времени и даже свою фотографию с тигром в детстве;

* Борис Майоров – прекрасную люстру и свою именную клюшку;

* а Рина Зеленая, к счастью, была на гастролях.

За два летних сезона наша комната и терраса превратились в мебельный склад. Громоздкие кресла, не проходящие в дверь, приходилось каждую весну выносить из дома на участок через окно, а осенью, естественно, заносить обратно. Но все двигалось по кругу…

Мы в свою очередь подарили ближайшим многосемейным соседям две прикроватные тумбочки и они были так счастливы, что обмывали их всей семьей два дня, каждую отдельно. А вот им дарить уже было некому и нечего. Ну и что? Ничего страшного!

Таким образом выяснилось, что по материальному благосостоянию в поселке мы были не самыми последними. Уже хорошо!

А вот чего не хватало нам для полного счастья, так это шифоньера, просто некуда было складывать одежду и даже белье. И вдруг через год представился такой случай.

Но прежде, чем рассказать об удивительном приобретении платяного шкафа, хотелось бы мельком вспомнить очень интересного человека, кстати непосредственного соучастника нашей сделки.

Была у моей тещи с незапамятных времен наиближайшая подруга Татьяна Ефимовна. Жила она в самом сердце столицы – на старом Арбате, рядом с кинотеатром “Арс”. Была она страстным театралом и безумно любила музыку. Тетя Таня держала под контролем не только всю театральную жизнь столицы, но и личную жизнь актеров. Удивляюсь, откуда такая осведомленность у неработающей пенсионерки. У нее была довольно-таки разветвленная сеть агентов, в число которых был, по-видимому, зачислен и я. На меня были возложены в основном южные губернии, точнее Закавказский округ, т.е. мне полагалось держать на контроле Бейбутова, Магомаева, Брегвадзе и весь джаз Армении.

Помню, как-то ночью, часа в два, раздается телефонный звонок:

- Шурик, я Вас не разбудила?

- Нет.

- Скажите, это правда, что Муслим Магомаев расстался с Синявской?

- Я пока не слышал.

- А что говорят по этому поводу Ваши бакинцы?

- Из Баку пока никакой информации не поступало.

- А жаль! Постарайтесь уточнить; если что… перезвоните мне, пожалуйста.

- До утра потерпит?

- Вы как всегда шутите; кстати, а который сейчас час?

- Что-то около двух.

- Ради Бога, извините, у меня бессонница в полнолуние. Я думала, что не больше часа.

- Татьяна Ефимовна, насчет Магомаева не забыл, не беспокойтесь, если они даже не разошлись, я постараюсь их в ближайшее время рассорить!

- Ни в коем случае! Это такая чудесная пара! Привет Симе и Наташе! Целую!

Информацией тетя Таня всегда владела неопровержимой и, будь она человеком недоброжелательным и злым, могла бы при желании за час рассорить, к примеру, всех соседей-вахтанговцев.

А к театру Вахтангова у тети Тани было особое отношение. Этот театр, находившийся рядом с домом, был ее самым любимым, “придворным”, как мы его называли, театром.

Татьяна Ефимовна пересмотрела в нем все спектакли, и не по одному разу. А в Рубена Николаевича Симонова, как артиста и режиссера, она была просто влюблена.

Зная, что тетя Таня временно работает в музее Революции, я спросил у нее:

- Татьяна Ефимовна, как Вам удается один, а то и два раза в неделю уходить с работы на репетиции театра?

-Шурик, Вы же знаете, мы все делаем вид, что работаем, а государство делает вид, что нам платит!

- А главное, как Вам удается попасть на эти репетиции?

И тетя Таня вкратце рассказала мне о своей первой встрече с Симоновым.

- Было это где-то в конце 50-х годов. Шурик, жизнь так быстро протекает, но если чуть повнимательнее на нее смотреть, в ней таится так много чудесного.

Я познакомилась с Рубеном Симоновым, почти как Крупская с Лениным. В эти годы я была уже знакома почти со всеми спектаклями театра Вахтангова. Но мне ужасно хотелось попасть хотя бы на одну репетицию. Была у меня знакомая билетер и она как-то отважилась пропустить меня днем в зал, с одним единственным условием, что я ее никогда не выдам, даже на электрическом стуле.

Далее события развивались так:

притаилась я в последнем ряду партера, почти не дышу. А именно с дыханием у меня в то время были небольшие проблемы: бронхит замучил меня. И вот в самый интересный