разрывали ее между собой. Их ругательства и смех. И в конце Арт. Рычащий, вдавивший большие пальцы в уголки ее глаз: «Ты, сука, только укуси меня и я тебе их выдавлю».

Когда она выбралась? Почему они позволили ей уйти? Только ли потому, что наконец забылись в пьяном сне? Когда полиция нашла ее, блуждающую по ночной дороге, дежурный сержант не внял ее отчаянию.

— Нет, ничего со мной не случилось, просто я слишком много выпила. Я пошла прогуляться, упала.

— Имя вашего отца?

— Пожалуйста, я не хочу никаких беспокойств, — дайте мне просто уйти домой. Что я сделала? Вы только все испортите.

И телефонный звонок, чьи-то тонкие голоса, как приговор по телефонному проводу. Мотель. Трое мальчишек. Кто будет платить за разгром, разбитые лампы, зеркало, сломанный стул, прожженные сигаретами матрацы и простыни в пятнах? Когда они выезжали, девушку никто не видел. Это очень порядочное место. Здесь никогда не было беспорядков. Да, кто-то назвавшийся Фрезером. Парень из колледжа.

Окружной прокурор вертел карандаш, уже в нетерпении.

— Миссис Ренник…

Но она вовсе не собиралась позволять себя перебивать. Глаза ее были полны отвращения к тому, что она должна была сказать и ненависти ко всем мужчинам, когда она говорила это:

— Спустя двадцать четыре часа у Элис еще оставались следы спермы. Как вагинальные, так и анальные.

Тут он швырнул карандаш на стол. Хорошего понемногу. Невозможно всех оберегать. Тем более от самих себя. У него хватает другой работы. Элис восемнадцать — она это переживет. Такое еще никого не убивало.

Он сказал холодно:

— Я понимаю, что Элис была осмотрена, миссис Ренник. Однако в заключении не сказано, что сексуальный акт, в котором она принимала участие, был недобровольным.

Ей понадобилась секунда, чтобы осознать. Она посмотрела, потом взорвалась.

— Это на что же, черт, вы намекаете?

— Я сожалею, миссис Ренник, но секс среди молодых женщин сегодня почти всеобщее явление. Даже среди старших школьниц. Четырнадцатилетних. По крайней мере, жюри обязательно примет это к сведению.

— Ну-ка, постойте-ка, — Ренник тяжело заерзал, проявляя гнев. — Элис не сношается направо и налево. И ни вам, и ни кому-то там говорить мне, что она этим занимается. В отличие от этих грязных маленьких подонков, которые ее изнасиловали.

— Она была девственницей! — сказала миссис Ренник.

И это скорее всего было правдой. Медицинское заключение не дало по этому поводу конкретного заключения, но доктор считает, что Элис сказала правду.

— Мы, вероятно, не отличаемся от других родителей, не лучше и не хуже, но уж своего собственного ребенка мы знаем.

Все они говорили одно и то же. И сама Элис. Была ли она на самом деле так невинна? Скорее всего. Невозможно быть настолько хорошей актрисой.

— Мистер Ренник, миссис Ренник, поправится вам это или нет, но Кен Фрезер, Грэг Андерсон и Арт Уоллес воплощают все лучшее, что есть в американской молодежи. Они привлекательные ребята, из видных семей. Мне нужно напомнить вам, что они лидеры университета, Андерсон — вожак в спортивных играх. Он идеальный американец.

— Они изнасиловали мою дочь!

— Арт Уоллес президент своего братства. Кен Фрезер будет выпускаться с Фи Бета Каппа.

— Мне совершенно наплевать, будет ли он президентом Соединенных Штатов.

— Проще говоря, вы просите меня убедить жюри; что в нашем свободном от предрассудков обществе трое молодых американских парней не смогли бы найти сексуального удовлетворения среди огромного множества других очень привлекательных, я бы даже добавил, страстно жаждущих этого соучениц. Вы просите меня заявить, что им надо было выискать вашу неприметную дочь и овладеть ею насильно? — Я хочу, чтобы они были наказаны!

Другого выхода не было. Он понизил голос и сказал осторожно:

— Очень хорошо, если вы хотите. Но, боюсь, что тут есть еще одна вещь, которую вы вынуждаете меня сказать вам. — Он подождал, потом высказал это, и очень мстительно, так как миссис Ренник все еще сидела с независимым видом. — До нашего кабинета дошли сведения о том, что все три парня готовы поклясться под присягой, что Элис сама предложила повеселиться. Что она попросила и приняла от каждого из них по двадцать долларов за то, что совершит добровольно с каждым из них в присутствии других противные природе акты грязных сексуальных извращений, в том числе содомизм и фаллацию.

Он поднял со стола несколько бумаг.

— Здесь у меня есть копии их заявлений. И некоторые свидетельства, включая свидетельство одной из подружек Элис по женскому клубу. — Он добавил подчеркнуто, — Тоже девушки!

Через некоторое время Ренник сказал:

— Ладно, — голос его звучал глухо, и он с трудом поднялся на ноги.

Окружной прокурор не смог отказать себе в удовольствии еще на один выстрел:

— И я очень опасаюсь, что если нам не удастся добиться вердикта о невиновности, то вам без всякого сомнения будет предъявлено обвинение в клевете. И Элис будет представлена полиции для наказания за проституцию, так же как и за сексуальную распущенность и, возможно, растление несовершеннолетнего. Кену Фрезеру еще нет и двадцати одного года.

Позже, когда они спустились вниз и вышли из кирпичного здания суда, ожидая, пока мистер Ренник отправится за их автомобилем, припаркованным с другой стороны сквера, миссис Ренник сказала:

— Когда твой следующий период месячных?

Элис медленно повернулась к ней. И в шоке услышала себя и свои голос, словно голос и она были совершенно различные личности, словно их разделяла вся ширина сквера у суда, с его скамьями и цветами, памятником Гражданской воине и тяжелой пушкой.

— Что?

— Твой следующий период? Или ты его уже пропустила? — Мать ее криво усмехнулась. — Или ты вовремя вспомнила, что надо использовать диафрагму?

Значит, она ее всё таки нашла. Она обыскивала ее комнату. Как докажешь, что ты так ею и не воспользовалась? Никогда. Хотела бы, даже планировала когда-нибудь, где-нибудь. Но ни разу не хватило духа. Как заставить всех поверить? Когда три героя спортивных лагерей поклялись, что ты требовала денег? Когда одна из твоих подружек оговорила тебя, чтобы оказаться в фаворе у них? Когда твой собственный отец отправился за машиной с каменным лицом, не произнеся ни слова? Когда сам окружной прокурор, прощаясь, избегал твоего взгляда? Когда твоя родная мать смотрела на тебя с сузившимся ртом.

— Завтра ты скажешь этому Бадди, что выйдешь за него замуж так скоро, как он только захочет.

— Бадди?

— Этот мальчик, что работает в гараже.

— Бадди Гарнер? — невероятно. Но он ведь просто механик. — не сошла ли ее мать с ума? Она ведь никогда даже не встречалась с Бадди. — Мама, но я едва его знаю.

Миссис Ренник грубо