чувствовала себя оплеванной, униженной, жалкой.

На простынях валялись выпавшая из его кармана мелочь и метка для мяча, какие используют при игре в гольф. Тесс со­брала все в пригоршню и швырнула об стену.

Она набрала ванну — хотелось смыть с себя даже воспоми­нания о нем. Теперь она ему и дотронуться до себя не позво­лит. Да, придется от многого отказаться, но выносить это — выше ее сил.

Тесс достала из гардероба вечернее платье с открытой спи­ной. Вечером она будет выглядеть умопомрачительно. Пусть остаток жизни жалеет о том, что упустил.

Тесс забралась в ванну. От воды упоительно пахло, и она по­немногу успокоилась. Блаженно прикрыла глаза.

Вдруг загудел вентилятор. Она вздрогнула и открыла глаза. Над ней нависла чья-то огромная фигура. У Тесс перехватило дыхание.

— Что вам здесь надо?

Взгляд холодный, равнодушный, темные волосы стянуты в хвост. Кажется, она его уже где-то видела.

Он схватил Тесс за горло, сунул ее под воду. Что он делает?!

Тесс брыкалась, пыталась вырваться, но Конский Хвост ее не отпускал. Силы он был нечеловеческой.

Она затихла, перестала дергаться. Этого просто не может быть, шепнул внутренний голос.

И тут возник второй голос — испуганный, покорный. Мо­жет, может. Вот что значит — умереть.

***

— Здорово! — завопил Боб, как только я вошел на кухню старой развалюхи канареечного цвета, притулившейся непода­леку от 95-го шоссе.

— Недди! — Ди встала и чмокнула меня в щеку. Девушка-мечта, с длинными медовыми волосами.

— Где тебя носило? — строго спросил мой кузен Микки. На нем была черная футболка с надписью «Броктонский чувак».

— И ты еще спрашиваешь? — отозвался Барни. — Посмот­ри на его сияющую морду. Ему предстоят великие дела, а он де­вок гоняет.

— Что за выражения, — поморщилась Ди. И лукаво покоси­лась на меня. — Ну и?

— Ну и… — Я оглядел собравшихся. — Она пришла.

Послышался гул одобрения.

— Слава богу! — провозгласил Бобби. — А я уж думал, что делать, если Недди будет всю дорогу маяться и страдать.

— Судя по твоему опозданию и глупой улыбке, — сказал Микки, — это был лучший ланч в твоей жизни.

— Даже рассказывать не буду, все равно не поверите.

— Да ладно уж, выкладывай, времени у нас полно, — ехид­но бросил Микки. — Что там у нас осталось на сегодня? Так, пустяки, всего-то одно дельце на пять миллионов.

Он вытащил из черной холщовой сумки пять конвертов.

— Как ты думаешь, будет она любить тебя по-прежнему, ес­ли ты принесешь ей миллиончик?

Все собрались около стола. Нынче вечером у нас должна бы­ла начаться новая жизнь. И мы пребывали в сладостном пред­вкушении. Но прежде нужно было сделать дело.

Микки раздал нам конверты. План разработал он.

Роскошная вилла на бульваре Саут-Оушен, «Каса дель океано», Дом у океана. На улице миллиардеров Палм-Бич.

А в нем — картин миллионов на пятьдесят-шестьдесят. Пи­кассо. Сезанн. Джексон Поллок. И еще кое-кто. Но Микки дал четкие указания: взять только эти три картины.

Всей операцией руководил какой-то доктор Гаше. Кто это, Микки нам не рассказал. Заботиться о том, куда пристроить добычу, было не надо. Задача у нас была простая — от сих до сих. И за это мы должны получить десять процентов, наличны­ми. Пять миллионов! На следующий день.

— Внутрь пойдут трое — Бобби, Барни и я, — объяснил Микки. — Ди будет снаружи, с рацией. Нед, а тебе досталось самое легкое.

Мне надо было всего-то помотаться по Палм-Бич и сделать так, чтобы в нескольких богатеньких домах сработала сигнали­зация. Все владельцы отправятся на какой-то там благотвори­тельный бал в «Брикерз». Меня снабдили фотографиями домов и списком адресов. Полицейских здесь раз-два и обчелся, и, когда повсюду включится сигнализация, дежурным придется мчаться в пятнадцать разных мест. А как отключить сигнализа­цию в нужном доме, Микки знал.

Я просмотрел список адресов. Эль-Браво, Сибриз, Уэллс-роуд. Самые фешенебельные места в Палм-Бич.

— Сюда возвращаемся в девять тридцать, — сказал Мик­ки. — Деньги на наши счета поступят завтра. Вопросы есть?

Микки обвел взглядом собравшихся. Этих людей я знал всю свою жизнь, это были мои лучшие друзья.

— Это оно. Сделаем дело, и свободны. Ди, вы с Бобби смо­жете купить тот ресторанчик. Барни откроет автосалон в Натике. А ты, Недди, купишь хоккейную команду или еще что. Нам улыбнулась удача. Вот она. Пять миллионов. Давайте ру­ки. — Он посмотрел в глаза каждому. — Если кто решил отка­заться, еще есть время. Недди, мы как, вместе?

У меня сосало под ложечкой. Второго такого шанса и не представится.

— Вместе, — сказали Бобби, Барни и Ди.

Я понимал, что сейчас перейду Рубикон. Но я хотел этого. Тесс же сказала, что удача повернется ко мне лицом. Нахлыну­ли мечты, а на миллион можно много чего намечтать.

Я положил ладонь на ладони моих друзей и сказал:

— Вместе!

***

Через полтора часа я припарковал «бонневиль» неподалеку от внушительного особняка на Уэллс-роуд, укрытого за высо­кой оградой. На мне были бейсболка, джинсы и темная фут­болка.

«Райденуэр», — гласила надпись на почтовом ящике. Я осто­рожно прокрался за дом, надеясь, что внутри никого нет и сиг­нализация включена. Свет не горел. Райденуэры наверняка от­правились на благотворительный прием.

Я взглянул на часы. Девятнадцать сорок. Команда должна быть на месте. Ди было поручено прослушивать радио на поли­цейских частотах.

Я подобрался к задним раздвижным дверям. Замок самый примитивный.

Вскоре тишину пронзили завывания сирены. Зажегся свет, и у меня замерло сердце. Я посмотрел через стекло, но никого не увидел.

Я сделал то, зачем пришел! Все получилось!

В мгновение ока я оказался в «бонневиле». На улицу никто не выскочил. Но я знал, что полиция уже мчится сюда.

Один есть!

Далее мой путь лежал на юг, на Сибриз, улицу, обрамлен­ную живыми изгородями. Дом тридцатых годов в колониаль­ном стиле. Машину я оставил метрах в ста от дома и пошел пешком. Девятнадцать пятьдесят восемь. Все тихо. Я подобрал с земли камень и со всего размаху швырнул его в окно. Завиз­жала сигнализация, автоматически включился уличный фо­нарь. Я отошел в тень. Номер два есть!

Последним был громадный особняк на Эль-Браво, за пере­крестком с Уорт-авеню. Время — двадцать ноль пять. В график я укладывался.

За тяжелыми коваными воротами протянулась аллея из сам­шита. Я прикинул, что в таком домике наверняка море прислу­ги. Машину я оставил в квартале от особняка и пошел пешком. Раздвинув живую изгородь, я осмотрелся. Стеклянные двери были двойные. Такие камнем не разобьешь.

Обойдя дом, я подошел к обычной двери, которая, по-видимому, вела на кухню, и заглянул внутрь. Свет не горел.

Обернув кулак тряпкой, я пробил стекло. Тишина….

Я