--Не учи ученого! - злится она, это хорошо, пусть вспомнит, что она спец.
Машина снижает скорость... Подъезжаем. Наушник, микрофон, маску на лицо... Вспоминается наша песня "Черная маска скрывает лицо, но не скрывает глаз"...
Танькины глаза напротив, смотрят через отверстия плотной темной ткани тревожно и абсолютно трезво. Хм... Во мне тоже сворачивается тугая пружина, как всегда. Ничто не ново. Тихий голос в наушнике:
--Первый, я второй - контроль!
--Принято второй!
--Удачи нам, Петрович!
Машина стала... Выходим...
***
Длинный, похожий на какую-то гибридную помесь Дуремара с грибом, Спицын уже ждал и сразу, не теряя времени, затараторил вводя в курс дела:
--Значится так. Парень ученый-химик позавчера забрал из роддома жену с ребенком. Пару часов назад соседи вызвали неотложку и ментов. Паренек изрезал ножичком жену, та еле вырвалась... Теперь он орет в окно, что взорвет дом, если ему не вернут жену...
--"Белочка"?
--Черт его знает! Но что "крышу" сорвало, это точно!
--Бомбу-то кто-нибудь видел? - Танька говорит равнодушно.
--Соседи видели, менты тоже видели. Дом эвакуировали...
--Переговорщики?
Словно отвечая на мой вопрос, где-то поблизости заорал истошным голосом матюгальник. Что-то до ужаса навязшее в зубах. Про "Давай поговорим..." и "Не делай глупостей"... Ребятишки ТВ переглядели. А не ребятишки... Давно ушли туда, где платят не рассказами, а хрустящими, вкусно пахнущими бумажками.
Замусоренный, пахнущий кошачьим грехом подъезд. Хрущоба - окраина большого города... Помойка. Спицын монотонно бубнит: "позиции я уже присмотрел, всё вроде нормально..." Когда-то хороший спец был, если бы не упало после очередной контузии зрение, то сейчас могли бы дежурить вместе...
На площадке третьего этажа многолюдно. Паренек с лейтенантскими погонами, цветом лица сливающийся со своим мышиным бушлатом, и какие-то неопрятного вида тетки... Все дружно замолкают при нашем приближении. В глазах дикое любопытство! Ещё бы, будет о чем трепаться после...
Спица продолжает объяснять:
--Здесь сотка, всё как на ладони...
--А чего же они без нас не обошлись?
Он, помявшись и косясь на навостривших уши гражданских, шепчет:
--Ответственности боятся, да и не показывается он, сидит под стеной. Раньше к окну ребенка подносил, а потом ему какой-то чудак из "болельщиков" проорал, что на крыше снайперы засели, так он больше не высовывается...
--Скажи смежникам пусть, после того как займем позицию, уведут своих. Парадным шагом, чтобы зеваки видели!
Татьяна дурашливым голоском пищит:
--Мальчики направо, девочки налево! - и, завиляв бедрами, игривой походкой прирожденной кокетки, дефилирует налево.
Направо облезлая дверь, за ней не менее облезлая прихожка... Расплывшаяся женщина с абсолютно стертым временем лицом зло смотрит на мои ботинки... "Извини, подружка, тапочек не захватил". Из-за её спины выглядывает мальчишка, глаза горят звериным блеском любопытства, ещё бы мы для него пришельцы из телевизора! Заходим в комнату, вернее захожу я - от всего лишнего отгородимся дверью. Ух ты, дико гляжу на телевизор гордо стоящий в углу - "Чайка-714"! Неужто он ещё и работать может? Так, все лишние мысли на потом. В ста метрах, в соседнем обшарпанном муравейнике, только недавно родившаяся жизнь балансирует на грани...
Окно 4-8! Вот оно - мощный бинокль приближает светящийся квадрат распахнутого настежь оконного проема. Второй этаж, как у нас... И будто поддых ударили - кроватка, такая же как у сына! И сверток на ней... Видно, что ротик раскрыт в крике, личико покраснело. "Сколько же он кричит так, беспомощный, преданный тем, кто должен был бы защитить?". Некогда. Время - единственное, чего всегда не хватает...
Готовим рабочее место: шторки сорвать. "Прости тётя!". Внутреннюю раму откроем... Так. Внешним стеклом пожертвуем, нам не нужно, чтобы какая-нить гнида ради шутки начала орать, что в доме напротив окно открыто. На запах беды всегда сбегаются жаждущие крови шакалы. Жаль, стрелять позволено лишь в бешенных псов...
--Первый, окна 4-8, 4-9...
Молодец, девчонка уже позицию заняла. Отстаю.
--Второй, веди наблюдение.
А вот и тумбочка с телевизором пригодилась, давай-ка это к окну двинем! Тяжелые раньше телевизоры делали, зато устойчивые! Вот так...
--Второй бери 4-9, моё 4-8...
--Принято.
Оптика снова приближает убогую комнатку в хрущобе напротив. Заваленный бумагами письменный стол. Видать папаша-ученый за ним свою бомбу изобретал, или чего он там изобретал так, что башню сорвало... Вечный двигатель? Кроватка с несчастным ребенком. Мальчик, девочка? "Угораздило же тебя родиться, приятель, в такой момент... Где же сейчас твоя мама? А папы у тебя скоро не станет... Иначе бы нас сюда не притащили".
А теперь - ждать... Красная точка прицельной марки шарит по комнатке, как невидимый лучик смерти. Среди беснующейся под окнами толпы вновь лающе заорал матюгальник...
--Центр...
--Да, - голос Спицына в наушнике напоминает голос дядюшки Ау из мультика. От этого прозвища ему уже не избавиться.
--Центр, что с целью делать?
--Ты фиксируешь... - возбужденно бубукнул Спицын.
--Нет. Даже не наблюдал ни разу. Потому и спрашиваю... ВУ у него какое? Вдруг он "руку мертвеца" соорудил? Я его сниму, и будет бум?
--Под нашу ответственность, сам понимаешь... И ничего они не знают.
Всё ясно, если что крайним быть нам. Не первый раз, но надоедает. Ребенок все так же раскрывает ротик. Насколько ему хватит сил? Боюсь, совсем ненамного... Умереть, только успев родиться... Обидно. Смерть в праздник Рождества - звучит кощунственно.
Таня:
--По комнате здоровая собака бродит!
Только собаки нам и не хватает... Здоровенный, цвета ночи, дог тяжело шел по комнате. Подбредя к детской кроватке, в которой по-прежнему исходил безнадежным, одиноким плачем несчастный малыш, пес, опершись на решетчатую боковинку, склонился к колыбели... Собака жалеет чужого детеныша, которой не нужен собственному отцу. "Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак" - кто это сказал? Не помню.
--Цель! - напряженный голос Тани.
Худющая, какая-то кривая фигура
