Ну, оступился.

— ВРЕШЬ! ВРЕШЬ И ЗНАЕШЬ ОБ ЭТОМ! ТАМ КТО-ТО ЕСТЬ! — с кем не бывает? Ты, старый нервный придурок, кончай тут валяться, иди и занимайся делом!

Звук собственного голоса немного приободрил его. Однако страх не исчез. И даже не стал меньше. В общем, Уэлча пугал не факт столкновения с невидимым НИЧЕМ, а то, что он все-таки ощущал это. Оно находилось немного впереди, но пока не было заметно.

Теперь ему не нужен был «поводок». Стоило пойти вперед, на зов этого странного чувства и… что будет тогда? И… ЧТО? Выйдет к метеовышке? Умрет? Провалится в преисподнюю?

Нога вновь увязла в сугробе. Уэлч теперь даже не пытался отыскать трос. Вытянув руку перед собой, он сделал еще шаг и наткнулся на…

Что это было? Под пальцами оказалось что-то твердое и шершавое, отдаленно похожее на грудь человека, но располагающееся на уровне головы Уэлча. А подняв руку еще выше, он ощутил гладкую сферу.

Маска. У этого… невидимки на роже маска. Господи, что же это за тов…к, и какого черта ему нужно здесь, а? Нет, ты, наверное, сходишь с ума, Уэлч. Точно. Спятил. Полный псих, мать твою! Пересидел в этом снежном дерьме, и теперь тебе мерещится разная… О, Боже! Но я же чувствую его!!! Чувствую его!!!

Уэлч испуганно отдернул руку, попятился и в четвертый раз оказался в сугробе, лежащим на спине. От страха рот наполнился едкой горькой слюной, и он испугался, что сблюет прямо в маску и захлебнется… и сдохнет. Господи, захлебнется собственной… О, нет!

Сорвав с лица защитную маску, чувствуя, как ледяная колючая лапа обжигает кожу, Уэлч приподнялся на локте и заорал что было сил:

— Кто ты, мать твою?! Кто ты такой, ублюдок?.. Его крик завяз в ватной пелене бурана. Несколько секунд было тихо, лишь звериное завывание ветра нарушало тишину. Но даже в этом вое ощущалось присутствие чего-то огромного и сильного. Настолько сильного, что, по сравнению с ним, Уэлч вдруг почувствовал себя маленьким и абсолютно беззащитным. Его расширившиеся от страха глаза пытались отыскать хоть что-нибудь в белой завесе снега, какойто ориентир, который помог бы разуму обрести контроль над телом, способность нормально мыслить, реально воспринимать опасность. Идентифицировать ее с чемнибудь знакомым, имеющим привычные очертания. Несколько секунд он не видел ничего. Мозг, терзаемый ужасом противоречия, зациклился, на двух мыслях: «Этого не может быть!» и «Беги! Спасайся! Оно здесь!!!»

И вдруг Уэлч заметил… Он даже не смог бы сказать, что это такое. Неясное движение воздуха, возникшее из ничего завихрение снежного потока, размытая фигура, не имеющая твердых, материальных очертаний?.. Что-то жуткое, бесформенное, ужасное…

А затем раздался голос. Голос Уэлча Хиккока, который, словно издеваясь над ним, вопрошал:

— Кто ты, мать твою?

Уэлч задохнулся от накрывшей его волны сумасшедших догадок и мыслей. Отталкиваясь ногами, то и дело увязая в сугробах, он пополз назад, к станции. Ему показалось, что, если выбраться отсюда, попасть в тепло, к товарищам, все закончится, невидимое страшилище уберется, и вновь мир вернется в нормальное состояние. Его разум вернется.

Скрюченные пальцы подминали сочащуюся влагой снежную массу под тело, которое вдруг стало страшно неуклюжим, невероятно тяжелым и непослушным.

— Кто ты такой, ублюдок? — вновь затянул его голос. По телу невидимки пробежали голубоватые искры, и Уэлч смог реально оценить его размеры. Рост примерно семь футов, а может быть, даже и больше, и фантастическое сложение. Гигантская фигура стояла неподвижно, наблюдая за человеком.

Уэлч не мог видеть, как на его груди возникли три рубиновые точки. Они переместились чуть влево и остановились в области сердца.

— Кто ты, мать твою?! — голос сводил с ума. Наверное, человек переступил границу безумия немного раньше, в тот момент, когда почувствовал руками плоть существа, но сейчас Уэлч сделал последний шаг, из-за которого не бывает возврата.

Запрокинув голову к бело-грязному небу, он захохотал. Дико и страшно. Его разум не выдержал давления не правдоподобной информации. Сработал защитный рефлекс, и человек перестал бояться.

Очертания существа приобрели формы. Они не соответствовали реальности, но зато являли собой именно то, что хотел видеть Уэлч. Это была девушка. Прекрасная, воздушная девушка. Такая, какой он запомнил ее в глубоком детстве, увидев на дешевой открытке в витрине какого-то киоска. Господи, все так просто!!! И чего он испугался? Она не причинит ему зла! Конечно, нет!

Существо сделало шаг вперед. Снег просел под невероятным весом, выпустив из себя влагу. И еще сноп искр пробежал по могучему телу.

«Да, да. Иди ко мне. Я ведь жду тебя! — думал Уэлч. — Теперь совсем старый, но все равно жду! Мне тяжело, я испугался, успокой меня».

Сгусток энергии выплеснулся из ствола импульсной пушки, рассек воздух и пробил грудь Уэлча, разорвав сердце и весь левый бок. Рука, оторванная от тела, упала в стороне, отброшенная выстрелом. Из обрывков вен еще текла кровь, оставляя на снегу глубокие алые ямки.

Уэлч повалился на спину и затих. Он не успел ничего почувствовать. Не успел даже сообразить, что умирает. Все произошло слишком быстро.

Существо, довольное, двинулось к своей жертве, прессуя ногами снег и утробно подвывая, предвкушая радость получения первого трофея…

* * *

…Пол наконец передвинул ферзя и, мило улыбнувшись, сообщил Бэт:

— Ну что, крошка? С тебя пять долларов. Та несколько секунд сосредоточенно изучала позицию на доске, словно не желая верить в непоправимое, а затем обреченно вздохнула:

— Вы кредитными карточками принимаете?

— К сожалению, нет, мисс, — еще шире улыбнулся Пол. — Только наличными.

— Грабитель, — Бэт состроила гримаску. — Запиши на мой счет.

— Хорошо. — Он хлопнул в ладоши и сказал:

— Но, черт побери, и в самом деле жарковато.

Мэл подошел к регулятору и посмотрел на индикатор.

— Сто тридцать семь градусов. Похоже, у Джеймса, действительно, не все в порядке с головой. Только полный идиот мог придумать подобную шутку. Если полетит агрегат, я заставлю Джеймса ремонтировать его всю ночь, причем в одиночку.

— Ничего, — отозвалась Бэт. — Сейчас Уэлч вставит ему как следует.

В этот момент снаружи послышался крик. Он был настолько силен, что легко перекрыл завывание ветра. Люди на станции замерли. Каждый из них вдруг испытал какое-то ощущение, очень напоминающее тревогу, смешанную со страхом.

Этот крик не принадлежал человеку. Он вообще не мог быть криком ни одного из живых существ, о которых знали люди. В нем звучало жуткое, нечеловеческое торжество. Очень похожее на рев льва, раздирающего на части только что пойманную добычу, но гораздо сильнее. Нечто странное, напоминающее