- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (44) »
золотая клетка, с необычайной элегантностью обставленная миниатюрной мебелью. Помимо двух жердочек кедрового дерева и кольца имелась красивая кровать на четырех столбиках под красным балдахином, застеленная красивейшим лоскутным покрывалом из мельчайших пестрых шелковых и камчатных лоскутков; небольшой обеденный стол в стиле Людовика Пятнадцатого и стул; элегантный застекленный шкафчик, уставленный фарфором ручной росписи. Там висело большое, до полу, зеркало в золотой раме и рядом с ним — щетка и гребенка слоновой кости. А также стоял очень удобный шезлонг, обитый ярко-синим бархатом, и клавесин красного дерева.В шезлонге же непринужденно расположился удивительнейший попугай, какого ребятам никогда не приходилось видеть. Весь пурпурный, золотой, зеленый, голубой и розовый, он сверкал, блестел и переливался, как перламутр. Его большой гладкий крючковатый клюв был черен, как будто вырезан из угля, а глаза фиалковые. Но удивительнее всего было оперение: вместо того чтобы лежать гладко, каждое перо у него стояло торчком и курчавилось, как шерсть у пуделя. Из-за этого он имел вид какого-то дивного расцвеченного дерева в весеннюю пору, у которого налились и вот-вот лопнут почки. На голове у него была шелковая зеленая шапочка с длинной черной шелковой кистью. Рядом с его шезлонгом стоял еще один маленький столик, а на нем — еще одна клетка, совсем миниатюрная, размером с наперсток. В ней сидел золотой паук с нефритово-зеленым крестом на спине. Было ясно, что звенящий голосок принадлежит пауку, а скрипучий — попугаю.
— Так вот это что! — воскликнул Питер.— Что? — Попугай от возмущения даже привстал. — Что?— Попугай! — обрадовалась Пенелопа.— Просто попугай, обыкновенный говорящий попугай, — добавил Саймон. — Как мы не догадались?— Ну знаете! — с таким ожесточением завопил попугай, что дети сразу умолкли. — Ну знаете! — продолжал попугай уже потише, довольный тем, что завладел их вниманием. — Нельзя ли поменьше всяких этих «простых, обыкновенных попугаев», а?— Простите, — сказала Пенелопа. — Мы не хотели вас обидеть.— Но обидели, — отрубил попугай.— Но вы действительно обыкновенный попугай, — возразил Питер.— Опять, опять! — разозлился попугай. — Что за дур-рацкая безобр-разная болтовня про «обыкновенного» попугая. Я — НЕобыкновенный попугай!— Просим прощения… боюсь, мы вас не понимаем, — проговорила в недоумении Пенелопа.— Обыкновенным попугаем может быть любой, вернее, любой попугай, — объяснил попугай. — Но я-то не любой, я — единственный в своем роде. Об этом достаточно красноречиво говорят мри инициалы.— Инициалы? Какие? — озадаченно спросил Саймон.— Мои, — отрезал попугай. — Ну и нелепые вы задаете вопросы!— Но что именно за инициалы? — не отставала Пенелопа.— Расшифруйте сами. Меня зовут Персиваль Оскар Перегрин Урбан Гарольд Арчибальд Икебод.— Ой, получается «попугай»! — Пенелопа была в восторге. — Прелестные инициалы.— Благодарю, — скромно ответил попугай. — Вот почему я не просто попугай. Разрешаю вам называть меня Попугай с большой буквы.— Спасибо, — ответила Пенелопа.— А это, — продолжал он, указывая крылом на маленькую клетку, — Дульчибелла, моя домоправительница, певчая паучиха.— Здравствуйте, — отозвалась Дульчибелла.— Здравствуйте, — сказали дети.— Здравствуйте, — повторил Попугай.— Знаете, что я скажу, — задумчиво проговорила Пенелопа, — теперь я понимаю, почему вы необыкновенный попугай. Пожалуйста, не обижайтесь, я только хочу сказать, что вы говорите гораздо лучше большинства других попугаев. То есть осмысленнее других, понимаете? В общем, вы как будто понимаете, о чем говорите, а другие попугаи не понимают.— Естественно, понимаю, — отозвался Попугай. — А знаете, почему остальные попугаи не понимают, что говорят?— Почему?— Потому что их учат говорить люди. Способ, достойный порицания.— Ну а вас кто учил? — поинтересовался Питер.— Меня учил Словарь, — с гордостью ответил Попугай.— Словарь? — недоверчиво переспросила Пенелопа. — Как может учить словарь?— А как же иначе? — возразил Попугай. — Вся беда, повторяю, в том, что большинство, если не всех, попугаев обучают люди. А люди никогда им не объясняют то, чему учат.— Мне это в голову не приходило, — удивился Питер.— Какой нормальный, разумный, здравомыслящий, уважающий себя попугай твердил бы целыми днями «попка дурак», если бы понимал, что это значит? — Голос у Попугая задрожал от негодования. — Какая порядочная, честная, скромная, застенчивая, робкая птица приставала бы целыми днями к совершенно незнакомым людям с требованием «почеши попочке головку», если бы знала, что это значит?— Да, действительно, теперь я вижу, что это просто жестоко, — задумчиво проговорила Пенелопа.— Да, — согласился и Саймон, — это вроде тех противных слов, которым учат младенцев: «папусик», «мамусик», «ав-ав» и всякое такое.— Совершенно верно, — торжествующе провозгласил Попугай. — Судите сами: какой нормальный младенец обращался бы к каждому встречному представителю парнокопытных «му-му», если бы знал, кто это на самом деле?— Представителю кого? — не понял Питер.— Он имеет в виду коров, — объяснил Саймон, который знал больше умных слов, чем Питер.— Нет и нет, — продолжал Попугай, — единственный способ научиться говорить — обучаться у Словаря. Мне в высшей степени посчастливилось получить образование из рук большого, дружески расположенного, исчерпывающего Словаря, в сущности единственного в своем роде.— Как можно получить образование из рук словаря? — недоумевающе спросила Пенелопа.— Там, откуда я родом, — ответил Попугай, — можно. Этот Словарь — самая очеловеченная книга в наших краях наряду с Великой Книгой Заклинаний и Троянским Травником.— Боюсь, что я опять не понимаю, — проговорила Пенелопа.— Ты исключительно непонятливая, бестолковая, несмышленая девочка, — рассердился Попугай, — к тому же еще упрямая, агрессивная, непоследовательная и нелогичная.— По-моему, совсем не обязательно говорить грубости, — вмешался Питер. Он не понял значения всех слов, но на слух они ему не понравились, и он почувствовал, что пора выступить в защиту своей кузины.— Грубости? — повторил Попугай. — Грубости? Я и не думаю грубить, просто я проветриваю некоторые слова, им так это нужно, бедняжкам. Это входит в мои обязанности.— Проветриваете слова?! — воскликнул Саймон. — Как это?— Он хранитель слов, — вдруг прозвенела Дульчибелла. — Это очень важная
— Так вот это что! — воскликнул Питер.— Что? — Попугай от возмущения даже привстал. — Что?— Попугай! — обрадовалась Пенелопа.— Просто попугай, обыкновенный говорящий попугай, — добавил Саймон. — Как мы не догадались?— Ну знаете! — с таким ожесточением завопил попугай, что дети сразу умолкли. — Ну знаете! — продолжал попугай уже потише, довольный тем, что завладел их вниманием. — Нельзя ли поменьше всяких этих «простых, обыкновенных попугаев», а?— Простите, — сказала Пенелопа. — Мы не хотели вас обидеть.— Но обидели, — отрубил попугай.— Но вы действительно обыкновенный попугай, — возразил Питер.— Опять, опять! — разозлился попугай. — Что за дур-рацкая безобр-разная болтовня про «обыкновенного» попугая. Я — НЕобыкновенный попугай!— Просим прощения… боюсь, мы вас не понимаем, — проговорила в недоумении Пенелопа.— Обыкновенным попугаем может быть любой, вернее, любой попугай, — объяснил попугай. — Но я-то не любой, я — единственный в своем роде. Об этом достаточно красноречиво говорят мри инициалы.— Инициалы? Какие? — озадаченно спросил Саймон.— Мои, — отрезал попугай. — Ну и нелепые вы задаете вопросы!— Но что именно за инициалы? — не отставала Пенелопа.— Расшифруйте сами. Меня зовут Персиваль Оскар Перегрин Урбан Гарольд Арчибальд Икебод.— Ой, получается «попугай»! — Пенелопа была в восторге. — Прелестные инициалы.— Благодарю, — скромно ответил попугай. — Вот почему я не просто попугай. Разрешаю вам называть меня Попугай с большой буквы.— Спасибо, — ответила Пенелопа.— А это, — продолжал он, указывая крылом на маленькую клетку, — Дульчибелла, моя домоправительница, певчая паучиха.— Здравствуйте, — отозвалась Дульчибелла.— Здравствуйте, — сказали дети.— Здравствуйте, — повторил Попугай.— Знаете, что я скажу, — задумчиво проговорила Пенелопа, — теперь я понимаю, почему вы необыкновенный попугай. Пожалуйста, не обижайтесь, я только хочу сказать, что вы говорите гораздо лучше большинства других попугаев. То есть осмысленнее других, понимаете? В общем, вы как будто понимаете, о чем говорите, а другие попугаи не понимают.— Естественно, понимаю, — отозвался Попугай. — А знаете, почему остальные попугаи не понимают, что говорят?— Почему?— Потому что их учат говорить люди. Способ, достойный порицания.— Ну а вас кто учил? — поинтересовался Питер.— Меня учил Словарь, — с гордостью ответил Попугай.— Словарь? — недоверчиво переспросила Пенелопа. — Как может учить словарь?— А как же иначе? — возразил Попугай. — Вся беда, повторяю, в том, что большинство, если не всех, попугаев обучают люди. А люди никогда им не объясняют то, чему учат.— Мне это в голову не приходило, — удивился Питер.— Какой нормальный, разумный, здравомыслящий, уважающий себя попугай твердил бы целыми днями «попка дурак», если бы понимал, что это значит? — Голос у Попугая задрожал от негодования. — Какая порядочная, честная, скромная, застенчивая, робкая птица приставала бы целыми днями к совершенно незнакомым людям с требованием «почеши попочке головку», если бы знала, что это значит?— Да, действительно, теперь я вижу, что это просто жестоко, — задумчиво проговорила Пенелопа.— Да, — согласился и Саймон, — это вроде тех противных слов, которым учат младенцев: «папусик», «мамусик», «ав-ав» и всякое такое.— Совершенно верно, — торжествующе провозгласил Попугай. — Судите сами: какой нормальный младенец обращался бы к каждому встречному представителю парнокопытных «му-му», если бы знал, кто это на самом деле?— Представителю кого? — не понял Питер.— Он имеет в виду коров, — объяснил Саймон, который знал больше умных слов, чем Питер.— Нет и нет, — продолжал Попугай, — единственный способ научиться говорить — обучаться у Словаря. Мне в высшей степени посчастливилось получить образование из рук большого, дружески расположенного, исчерпывающего Словаря, в сущности единственного в своем роде.— Как можно получить образование из рук словаря? — недоумевающе спросила Пенелопа.— Там, откуда я родом, — ответил Попугай, — можно. Этот Словарь — самая очеловеченная книга в наших краях наряду с Великой Книгой Заклинаний и Троянским Травником.— Боюсь, что я опять не понимаю, — проговорила Пенелопа.— Ты исключительно непонятливая, бестолковая, несмышленая девочка, — рассердился Попугай, — к тому же еще упрямая, агрессивная, непоследовательная и нелогичная.— По-моему, совсем не обязательно говорить грубости, — вмешался Питер. Он не понял значения всех слов, но на слух они ему не понравились, и он почувствовал, что пора выступить в защиту своей кузины.— Грубости? — повторил Попугай. — Грубости? Я и не думаю грубить, просто я проветриваю некоторые слова, им так это нужно, бедняжкам. Это входит в мои обязанности.— Проветриваете слова?! — воскликнул Саймон. — Как это?— Он хранитель слов, — вдруг прозвенела Дульчибелла. — Это очень важная
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (44) »