год. Не узнать прежней Секлетен.
Умерла будто Секлетея от голода, а родилась новая, веселая девочка Помголочка.
Не надышатся на нее Гвоздев и жена.
Речистая стала, — страсть.
Спросит ее шутя Гвоздев: «Выдам тебя скоро замуж. Муж тебя, стрекозу, отучит болтать».
Сверкнет голубыми глазенками: «Так-то я и далась. Отучит. Я его самого учить-то буду».
Усмехнется только Гвоздев.
И росла Помголочка новым родителям на утешение.
Видел, что любит Трифонов свою ненаглядную Секлетеюшку. И радость в груди почувствовал Гвоздев, когда подошел крестьянин к нему, глянул чистыми, синими, как у Помголочки, глазами и крепко, до боли сжал руку рабочего.
Говорить крестьянин не мог…
Только из глаз его чистых, ясных выкатилась слезинка и повисла на русой бороде.
VII
Пришла беда нежданно, негаданно. Весной как-то, в праздник, сидели все втроем и чай пили. Гвоздев бубликов принес, а для Помголочки особо леденец. Хотя и серьезная была девочка, а леденцом занялась. Сосала его и потягивала чай из блюдца… Постучали. Слышно было, как жена соседа пошла отворять дверь… — Письмо тебе, Семен Петрович, почтальон принес. Взял Гвоздев письмо, раскрыл и стал читать. Смотрит жена, — побледнел весь. — Ты что, Семен? — Так. Товарищ пишет из деревни, — сгорел. Потом нахмурился немного и продолжал пить чай, как ни в чем не бывало. Литейщиком Гвоздев был, сам будто из стали вылит. Железный человек…VIII
Не от товарища письмо. Пишет отец Помголочки. «Кланяется низко Семену Петровичу со чадами и домочадцами. А еще просит вернуть свое дите, им самим рожденную Секлетею Михайловну Трифонову».«Убивается мать очень. Ездил я несколько раз в город Самару. Писал в разные места и марки на ответ прикладал. Все напрасно. Намеднись только получил письмо. В нем прописано: Извещается гражданин Михаил Трифонов, что дочь его взята на воспитание рабочим завода „Пролетарий“ Семеном Петровичем Гвоздевым. И местожительство указано. Просим теперь вернуть родное дитё. Одно оно у нас. А что в голод отдали, — сами думали помрём. Что ж, не пропадать же ребенку безвинному. Еще раз прошу: отдайте. По гроб жизни останемся вам благодарны».И подпись: за неграмотного Михаила Васильевича Трифонова расписался Петр Маслов. Много раз перечитал Гвоздев письмо. Не знал, на что решиться. Сердце свое он вложил в Помголочку и расстаться с ней не хотел, не мог. Сколько раз радовался он, на нее глядючи: новый цвет растет. Ведь, почитай, что не видала она ни урядника, ни волостного писаря, ни барина. Воспитать ее новым человеком думал… И так тосковал Семен Гвоздев, что сна лишился. Сколько раз смерти в лицо смотрел, а здесь испугался беды.
IX
Пошел Гвоздев к товарищу. С кем, как не с товарищем, горем поделиться? Выложил всю душу Гвоздев и молчит, ждет ответа. Молчал долго и товарищ… Наконец, заговорил: — Спрашивал девочку-то? Согласна она в деревню вернуться? — Нет. Такими словами не спрашивал, а раз, помню, пошутил: — Хочешь, Помголочка, к отцу, матери отвезу? — Ну? — Заплакала только. Не разорваться, видно, сердцу. Отца с матерью помнит, да и к нам привыкать стала. — Так слушай. Вот мой сказ… Трудное твое дело. Если отец в суд подаст, и не знаю, как суд разберется. Прав и ты, прав и отец. У тебя, пожалуй, даже больше прав. Первым делом ты воспитаешь ребенка лучше, чем отец. А, кроме того, ты сам в роде как бы отцом девочке приходишься, — без тебя померла бы она. Да и тем, что в деревне, тоже одна только радость осталась. По письму видно, что тоскуют. За что их обижать? Решай сам. Помни только, что ты рабочий и коммунист. Помни, что говорил наш учитель: «Рабочие должны наладить смычку города и деревни». Он разумел смычку хозяйственную и духовную. А у тебя сейчас представляется случай наладить смычку сердечную. Спрашиваю тебя, как коммунист: «можешь отдать сердце свое крестьянину?» И пытливо глядит на Гвоздева. Побледнел Гвоздев, потом потупился, сгорбился, будто меньше стал. Молчал долго. Кровь к лицу бросилась. Выпрямился и четко отрезал: — Могу!X
Жена Гвоздева убивалась так, что глядеть жалко. И днем плачет, и ночью успокоиться не может. Собирает Помголочку в деревню. А сам Гвоздев с девочкой только и возится. По такому случаю отпуск двухнедельный себе из завода выправил. — Помни, Помголочка, — говорит Гвоздев, — захочешь в город дальше учиться, чтобы в люди выйти, приезжай к нам. Не брошу я тебя. Бросилась Помголочка к Гвоздеву на шею, ручонками крепко ухватилась и шепчет на ухо: — Никогда я тебя не забуду. И тетю Машу не забуду, и тебя. Никогда! — Повидаюсь со своими и приеду обратно. Учиться хочу.XI
Отвозил Помголочку в Самарскую губернию Гвоздев, и когда поезд постукивал: «тра-та-та, тра-та-та», болью отдавался каждый звук в сердце рабочего. Приехали на станцию. Оттуда верст сорок на лошадях. Добрались к вечеру. Постучал Гвоздев в избушку на курьих ножках. — Кто там? — послышался женский голос. — Маменька, — сама не своя закричала Помголочка и заплакала, зарыдала, прячась на груди распахнувшей дверь матери. Заплакала и мать. Опомнилась, потом и бух в ноги Гвоздеву. Смущенный, поднял ее с пола Гвоздев и усадил за стол. — Где отец-то? — спросил. — Сейчас вернется… Когда в избу вошел маленький, но крепкий крестьянин и подхватил Помголочку, как пушинку с пола, и прижал к себе, Гвоздев сердцем почувствовал облегчение.
Видел, что любит Трифонов свою ненаглядную Секлетеюшку. И радость в груди почувствовал Гвоздев, когда подошел крестьянин к нему, глянул чистыми, синими, как у Помголочки, глазами и крепко, до боли сжал руку рабочего.
Говорить крестьянин не мог…
Только из глаз его чистых, ясных выкатилась слезинка и повисла на русой бороде.