хлынули независимо от моего желания. Севший рядом крепко прижал меня к себе - настоящим железным захватом. Наклонился к моему лицу, мокрому от слёз, и негромко сказал, перемежая каждое слово матерщиной: - Будешь дёргаться - ноги повыдергаю, поняла? Сделаешь всё, как надо, - отпустим быстро. Кивни, если поняла. Уже вздрагивая от судорожной икоты, я закивала. Он отодвинулся, но из захвата не выпустил. Хотя, когда капли слёз упали на его руку, он неожиданно для меня поёжился, как будто не ожидал, что я буду так сильно плакать. Но так, в обнимку, и поехали. В обнимку... Я чуть не затряслась в нервном смехе. И, всхлипнув, сама же себя одёрнула: хватит психовать. Лучше - на всякий случай - смотри, куда тебя везут. Вовремя одёрнула. Скосившись в окно, я поняла: едем не в город, машина объехала громадную клумбу перекрёстка и устремилась вдоль Берендеева Бора. Так, что там у нас дальше? Бор ещё будет мелькать минут пятнадцать, потом начнётся дачный посёлок для богатеньких, а потом - пригородная деревня, которая постепенно превращается в маленький городок. Интересно, далеко ли они меня везут... А потом начала думать, зачем я им... И глаза снова наполнились слезами в предчувствии кошмаров, подброшенных воображением. Вздрогнула, еле сдерживаясь от плача в полный голос, и внезапно заметила, как сидящий рядом парень поднял глаза к верхнему зеркальцу переглянуться с водителем. И показалось, что оба вдруг стали не такими жёсткими, твердокаменными, а как будто засомневались в чём. Слёзы мои смутили, что ли?.. А ещё показалось, что держат меня теперь гораздо легче. Не так железно. Берендеев Бор закончился - и машина спустилась по боковой дорожке налево, к дачному посёлку, после чего свернула на хорошую асфальтовую дорогу и прибавила скорости. Я, время от времени шмыгая носом и вздрагивая от задавленного плача, считала коттеджи и повороты, а потом бросила это дело. Если удастся сбежать, надо будет двигаться на восток, к Берендееву Бору. В Бору легко спрятаться, а уж мне, знающей все тропки, домой прибежать из его любой точки несложно. К тому времени, когда слёзы высохли, мы въехали в раскрытые ворота явно частного владения (слово-то какое! Но по-другому бы я назвать это место не могла) и ещё несколько (несколько!) минут ехали по дороге к медленно приближающемуся двухэтажному домине. Между клумбой и ступенями не слишком широкой лестницы машина остановилась. Тип, сидевший возле меня, открыл дверцу со своей стороны и бесцеремонно выволок меня из машины. Платок свалился с меня ещё с начала моего слабого сопротивления, растрепав волосы, а уж про размазанную косметику и говорить нечего. Зрелище я из себя представляла наверняка жалкое. Подумав об этом, я насупилась и пообещала себе, что просто так всё равно не дамся. Пусть не думают... Тип заломил мне руку за спину и подтолкнул. - Иди! От скорого предстоящего ужаса мои глаза снова налились слезами, и я прикусила губу. Не буду плакать! Не буду! И снова вздрогнула, и снова удивилась, когда чуть позже сильные руки, державшие меня, чуть расслабились. Оглянувшись, успела увидеть слегка дрогнувший рот похитителя: он что - уже сочувствует мне?.. Мы - водитель впереди - прошли крыльцо, какое-то просторное помещение, похожее то ли на фойе театра, то ли на жилой этаж с двумя лестницами, от противоположных стен ведущими на второй этаж, поднялись по одной из лестниц, недолго шли по коридору, потом вошли в огромную залу, которую пересекли, и очутились в маленькой уютной спальне. Ну, маленькой - это, конечно, в сравнении с предыдущим помещением. Сердце моё больно колотилось, да и мутило меня от страха, но я всё равно уловила (да и как тут не уловить): едва я перешагнула порог, в нос шибанула знакомая вонь чего-то очень гадостного. Посреди комнаты стояло инвалидное кресло, на котором полулежал парень лет тридцати, как мне показалось. Он смотрел на меня безразлично, чуть морщась. Что-то странное было в его усталом худом лице, ещё более бледном из-за длинных, светлых, явно давно не мытых волос и точно седых бровей. Когда я, ведомая типом в тёмных очках, шагнула ближе, то сообразила, что светловолосый смотрит не просто отрешённо, но с безнадёжной обречённостью, вроде как: а не пошло бы оно всё... Хуже стало, когда я поняла: он сидит в кресле обнажённым, прикрытым от пояса простынёй, из-под которой виднеются пальцы босых ног. Позади кресла, но чуть поодаль, стоял ещё один парень, скорее даже молодой мужчина - из разряда моих же похитителей: высокий, широкоплечий, здоровый - и очень сильно чем-то недовольный. Кажется, ему сильно не нравилось происходящее. От звука закрывшейся за спиной двери я вздрогнула. Меня снова подтолкнули к парню на инвалидном кресле. И тут похититель, который постоянно держал меня в захвате, чуть запнувшись, как будто в последний момент заколебался - говорить ли, сказал самую гнусную вещь, какую только я слышала в жизни. Он мне предложил сделать парню в кресле такое... такое... А потом отпустят. Я, наверное, зашлась бы в истерике, но наконец узнала запах. Внимательно пригляделась к простыне, в тёмно-коричневых пятнах по нижнему краю. Добавила к грязной простыне и жуткому запаху инвалидное кресло и гнусное предложение - и получила результат... Сразу стало легче, когда поняла. А вместе с тем прояснилось в голове, и я вдруг решительно поняла, что со мной теперь ничего страшного не будет. На подгибающихся ногах, шмыгая носом, я приблизилась к светловолосому (он слабо, не меняя равнодушного выражения лица, приподнял седые брови), и присела перед ним на корточки. Простыню, в подсыхающих коричневатых пятнах, я приподняла и положила край ему на колени, чтобы мне не мешала. Так. Догадалась я правильно. Снова шмыгнула носом, чтобы не слишком распускать сопли от недавнего рёва, и дотронулась до щиколотки. Пальцы коснулись размазанной желтовато-коричневой жидкости, кое-где уже подсохшей, жирноватой на ощупь. Кожа жёсткая, потому что опухла, в тёмных пятнах, где маленьких, где - больших. Хуже всего с правой ногой. Проверила пальцами подошву. Села на пол и заглянула под стопу, всё-таки слегка приподняв её. Язва, пожирающая его кожу и плоть, как я и предположила, росла от пятки. Всё ещё держа его стопу в руках, я взглянула вверх. - На когда назначили ампутацию? Он даже не шевельнулся. С минуту молчал, потом тихо сказал: - Завтра устраивают в больницу - готовить... Ты медсестра? - Нет. Левую ногу будут резать по колено, а правую, судя по пятнам выше колена, предложили ампутировать по бедро? Поскольку, если только по колено, гангрена всё равно поползёт выше? Вот теперь он дёрнулся, и лицо закаменело в напряжении - Зачем ты мне говоришь это? Был бы выбор... - Выбор есть. В твоём