пришить, а собираешься людьми руководить… Почему твой портфель на полу валяется?
— Сохнет, — сказал Валерка.
— Разболтанный ты человек, а руководитель должен все уметь делать и всегда быть подтянутым. С кого же пример брать, как не с руководителя? Зря, по-моему, тебя выбрали.
— Не зря, — сказал Валерка, — я подтянусь…
Он пошел было к себе в комнату, но у дверей остановился, ковырнул пальцем в носу и спросил:
— А как это — людьми руководить? Заставлять их? Требовать и…
— Погоди, погоди… Заставлять, требовать!
Папа задумался и стал ходить по комнате взад-вперед.
— Так недолго и дров наломать… Требовать нужно, только не это главное… Людей надо любить, сынок. Ну и придумывать тебе придется что-нибудь интересное, чтобы в отряде скучно не было.
Папа остановился, взял двумя пальцами Валерку за подбородок и заглянул в глаза.
— Дело большое, голубчик, доверили. Подтянись, а то с позором снимут тебя с председателей.
Валерка подобрал с полу портфель и отправился в другую комнату уроки делать. Но из головы не выходили папины слова. «Любить людей… Значит, Вовку Шошина тоже надо любить? За что? За то, что он дерется? И придумывать чего-то там надо. Как же все-таки руководить? С бабушкой надо потолковать, — решил Валерка. — Она старая, все должна знать».
— Ох, Валерушка, что тебе и сказать-то, — задумалась бабушка. — Много прожила я на свете, а вот, поди ты, руководить народом не доводилось. Ты уж лучше зайди после школы к отцу на работу и посмотри сам, как твой папка там председательствует… А я, Валерушка, больше чашками да поварешками руковожу.
Валерка так и сделал. Решил задачку и отправился на папин завод. В большой приемной комнате печатала молодая женщина, а возле батареи сидел, утонув в белой бороде, огромный дед, похожий на Илью Муромца. Валерка независимо направился мимо него прямо к двери, на которой висела красивая табличка: «Главный инженер т. Клюквин И. А.». — Ты куда это, пострел, без очереди? — басом спросил дед. — К папке, — растерянно захлопал белыми ресницами Валерка. — А это все едино: к папке ты, положим, иль к мамке, а порядок на заводе знай… Садись вот тут! — Дед показал на стул. — Будешь, значит, за мной. Ты по какому делу, личному или государственному? Голос у деда зычный, громкий, как из трубы. Говорит, а борода шевелится, будто на сквозняке. — По этому самому… государственному, — наугад сказал Валерка. — Вот как? Дед почесал бороду и улыбнулся, отчего пушистые брови поползли вверх, а желтые усы к ушам. — Ну, раз дело государственное, то, понятно, толковать надо о нем здесь… а не дома. Валерка молча присел рядом. Из кабинета послышался сердитый голос отца, но о чем говорят, он не разобрал. А вот дед услышал! — Галкина пропесочивает твой папаша, — сказал он и, поймав удивленный Валеркин взгляд, пояснил: — Есть у нас злостный прогульщик и бракодел, из механического цеха. Дверь открылась, и из кабинета выскочил красный, взъерошенный прогульщик и бракодел Галкин. В руках он держал вывернутую наизнанку шапку. — В последний раз, Иван Андреевич? — просил о чем-то Галкин. — Докажу… — Не верю! — ответил папа, показываясь в дверях. Дед поднялся, расправив бороду, махнул пальцем по усам. — Тихон Андреевич, дорогой, что же глаз к нам не кажешь? Как ушел на пенсию… — Валеркин папа, обеими руками пожимая огромную ручищу, втащил деда в кабинет. И тяжелая дверь захлопнулась за ними. Валерке надоело ждать, он заскучал. Дед, который так долго не казал глаз на завод, видно, решил отсидеться у папы за все сразу. Над головой затрещал звонок, как в классе. Машинистка еще три раза ткнула пальцем в клавиши и, соскочив со стула, поспешила в кабинет. Дверь за ней не закрылась, и Валерка со своего места увидел на папином письменном столе чернильный прибор. На крышках чернильниц высечен танк и самолет, посередине кремлевская башня… Тут вернулась машинистка и по телефону заказала в столовой чай на две персоны. «Ага, — сообразил Валерка, — эта тетя — папин личный секретарь…» Еще с полчаса поглазев на безмолвную дверь, за которой попивали чай папа и дед-пенсионер, Валерка вздохнул и отправился домой. — Бабушка! — закричал он еще с порога. — Где дедушкина старая чернильница? Ну, та самая, со змеями… Позарез нужна! — А я откуда знаю? — развела руками бабушка. — Вот неугомонный! Зачем она тебе? Небось для озорства?.. — Говорят, для дела! — отмахнулся Валерка. Поднял весь дом вверх дном, а чернильницу нашел. Эту медную позеленевшую чернильницу с двумя подсвечниками, обвитыми змеями, он на следующий день, после уроков, поставил на стол в пионерском уголке класса, отошел чуть в сторону и, прищурив глаза, окинул стол критическим взглядом. Понравилось. В класс влетела толстушка Рая Струнина. Ее две короткие косички загнулись кверху и дрожали от возбуждения. Она хотела что-то спросить, но, заметив на столе чернильницу, так и замерла с открытым ртом. — Валерка, — наконец выговорила она, — что это за штука? — И пальцем дотронулась до зеленой змеи на подсвечнике. — Это? Ну, это самое… — Валерка смутился. Он и сам толком не знал, зачем эти штуки приделаны к чернильнице. — Мало ли что… — буркнул он. — Старинная… Может, из этой чернильницы Пушкин стихи писал. — Ой как интересно! — воскликнула Рая. — Можно, я потрогаю ее? — Смотреть — смотри, а лапать не смей, — сказал Валерка. — Ценная вещь… Реликвия. Высунув кончик языка, он любовно вывел на толстом картоне: «Председатель с а в е т а отряда Клюквин В.». Подумал и приписал рядом с буквой «В» другой инициал: «И». — Придержи-ка стул! — приказал он Рае и, взобравшись на прогнувшееся сиденье, прибил кусок картона чуть пониже таблички с надписью: «4-а». — Ну как? — Валер, к тебе теперь нужно стучать, как в учительскую… Да? — В озорных Раиных глазах не поймешь, уважение или насмешка. Валерка важно уселся за стол, вытащил из кармана старый треснутый звонок и нежно погладил его. Час, наверное, выпрашивал он этот звонок у школьной сторожихи тети Дуси. Не верит, что для дела, и все! — Ты теперь будешь моим личным секретарем… Вот! — сказал Валерка Струниной. — А это что, игра такая? — заинтересовалась Рая. — У тебя одни глупости в голове, — рассердился Валерка. — И вовсе не игра. Так на заводах и везде бывает. Ты только запомни: как зазвоню в звонок, так сразу беги ко мне. А пока сиди вот тут. Может быть, скоро за чаем пошлю. К тете Дусе. Рая послушно присела неподалеку от Валерки и с любопытством стала смотреть, как он старается запихнуть в подсвечники цветные карандаши. Длинные карандаши все время падали, и Валерка злился. Скоро Рае надоело сидеть на
Валерка так и сделал. Решил задачку и отправился на папин завод. В большой приемной комнате печатала молодая женщина, а возле батареи сидел, утонув в белой бороде, огромный дед, похожий на Илью Муромца. Валерка независимо направился мимо него прямо к двери, на которой висела красивая табличка: «Главный инженер т. Клюквин И. А.». — Ты куда это, пострел, без очереди? — басом спросил дед. — К папке, — растерянно захлопал белыми ресницами Валерка. — А это все едино: к папке ты, положим, иль к мамке, а порядок на заводе знай… Садись вот тут! — Дед показал на стул. — Будешь, значит, за мной. Ты по какому делу, личному или государственному? Голос у деда зычный, громкий, как из трубы. Говорит, а борода шевелится, будто на сквозняке. — По этому самому… государственному, — наугад сказал Валерка. — Вот как? Дед почесал бороду и улыбнулся, отчего пушистые брови поползли вверх, а желтые усы к ушам. — Ну, раз дело государственное, то, понятно, толковать надо о нем здесь… а не дома. Валерка молча присел рядом. Из кабинета послышался сердитый голос отца, но о чем говорят, он не разобрал. А вот дед услышал! — Галкина пропесочивает твой папаша, — сказал он и, поймав удивленный Валеркин взгляд, пояснил: — Есть у нас злостный прогульщик и бракодел, из механического цеха. Дверь открылась, и из кабинета выскочил красный, взъерошенный прогульщик и бракодел Галкин. В руках он держал вывернутую наизнанку шапку. — В последний раз, Иван Андреевич? — просил о чем-то Галкин. — Докажу… — Не верю! — ответил папа, показываясь в дверях. Дед поднялся, расправив бороду, махнул пальцем по усам. — Тихон Андреевич, дорогой, что же глаз к нам не кажешь? Как ушел на пенсию… — Валеркин папа, обеими руками пожимая огромную ручищу, втащил деда в кабинет. И тяжелая дверь захлопнулась за ними. Валерке надоело ждать, он заскучал. Дед, который так долго не казал глаз на завод, видно, решил отсидеться у папы за все сразу. Над головой затрещал звонок, как в классе. Машинистка еще три раза ткнула пальцем в клавиши и, соскочив со стула, поспешила в кабинет. Дверь за ней не закрылась, и Валерка со своего места увидел на папином письменном столе чернильный прибор. На крышках чернильниц высечен танк и самолет, посередине кремлевская башня… Тут вернулась машинистка и по телефону заказала в столовой чай на две персоны. «Ага, — сообразил Валерка, — эта тетя — папин личный секретарь…» Еще с полчаса поглазев на безмолвную дверь, за которой попивали чай папа и дед-пенсионер, Валерка вздохнул и отправился домой. — Бабушка! — закричал он еще с порога. — Где дедушкина старая чернильница? Ну, та самая, со змеями… Позарез нужна! — А я откуда знаю? — развела руками бабушка. — Вот неугомонный! Зачем она тебе? Небось для озорства?.. — Говорят, для дела! — отмахнулся Валерка. Поднял весь дом вверх дном, а чернильницу нашел. Эту медную позеленевшую чернильницу с двумя подсвечниками, обвитыми змеями, он на следующий день, после уроков, поставил на стол в пионерском уголке класса, отошел чуть в сторону и, прищурив глаза, окинул стол критическим взглядом. Понравилось. В класс влетела толстушка Рая Струнина. Ее две короткие косички загнулись кверху и дрожали от возбуждения. Она хотела что-то спросить, но, заметив на столе чернильницу, так и замерла с открытым ртом. — Валерка, — наконец выговорила она, — что это за штука? — И пальцем дотронулась до зеленой змеи на подсвечнике. — Это? Ну, это самое… — Валерка смутился. Он и сам толком не знал, зачем эти штуки приделаны к чернильнице. — Мало ли что… — буркнул он. — Старинная… Может, из этой чернильницы Пушкин стихи писал. — Ой как интересно! — воскликнула Рая. — Можно, я потрогаю ее? — Смотреть — смотри, а лапать не смей, — сказал Валерка. — Ценная вещь… Реликвия. Высунув кончик языка, он любовно вывел на толстом картоне: «Председатель с а в е т а отряда Клюквин В.». Подумал и приписал рядом с буквой «В» другой инициал: «И». — Придержи-ка стул! — приказал он Рае и, взобравшись на прогнувшееся сиденье, прибил кусок картона чуть пониже таблички с надписью: «4-а». — Ну как? — Валер, к тебе теперь нужно стучать, как в учительскую… Да? — В озорных Раиных глазах не поймешь, уважение или насмешка. Валерка важно уселся за стол, вытащил из кармана старый треснутый звонок и нежно погладил его. Час, наверное, выпрашивал он этот звонок у школьной сторожихи тети Дуси. Не верит, что для дела, и все! — Ты теперь будешь моим личным секретарем… Вот! — сказал Валерка Струниной. — А это что, игра такая? — заинтересовалась Рая. — У тебя одни глупости в голове, — рассердился Валерка. — И вовсе не игра. Так на заводах и везде бывает. Ты только запомни: как зазвоню в звонок, так сразу беги ко мне. А пока сиди вот тут. Может быть, скоро за чаем пошлю. К тете Дусе. Рая послушно присела неподалеку от Валерки и с любопытством стала смотреть, как он старается запихнуть в подсвечники цветные карандаши. Длинные карандаши все время падали, и Валерка злился. Скоро Рае надоело сидеть на