- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (34) »
Владимир Иванович Степаненко Голубой дымок вигвама
Глава 1. Колькины часы
Колька Синицын узнавал время по солнцу. Если тень от избы доползала до второй ступеньки крыльца — полдень, а спускалась к четвертой — два часа. В два часа было приказано всех будить. Мальчик еще раз посмотрел на вытянувшуюся косую тень и медленно двинулся в обход рубленой избы. На солнечной стороне в пыли купались огненно-красный петух с драным хвостом и рябая, в серых пестринах курица. Курица испуганно вскочила и, роняя перья, бросилась в крапиву. На завалинке подпрыгнул большой черный кот. Он фыркнул и выпустил из мягких лап когти. Но, разобравшись в причине переполоха, снова растянулся на горячей земле. Высокий, голенастый петух с достоинством отряхнул с крыльев пыль. Вскочил на плетень. Мясистый красный гребень раздулся и ощетинился острыми зубцами. Высоко вскинув голову, петух голосисто прокукарекал. — Тихо, Драчун! — крикнул мальчик. — После вчерашнего боя лиса придет нескоро. Здорово ты ее отделал! Черный кот мяукнул. Выгнул дугою спину, чтобы приласкаться, но мальчик не подошел к нему. — Спишь, соня! Из открытых окон избы доносился громкий храп. Колька прислушался. Отец тянул на одной ноте, как будто выдувал мыльные пузыри. Приезжий бородатый егерь Константин Федорович сопел и присвистывал. Не было слышно лишь Алешки, молодого и чумазого шофера. «Намаялись за долгую дорогу, — озабоченно подумал Колька. — Пусть спят. Ровно в два часа и разбужу!» Алешка понравился ему сразу, когда колдовал около своей машины: заменял масло, доливал воду в радиатор. Колька представил, как машина выедет с кордона и двинется по тряским лежневкам к самому дальнему, пятьдесят девятому, кордону. Лес там глухой — сплошь осинник. Даже охотники туда не ходят. У Гнилого болота, где берет начало ручей, решено выпустить бобров. Неделю назад Колька ходил с отцом к ручью. Все осмотрели. Свалили больше десятка осин и выкопали норы для зверей. Колька не удержался и заглянул в окно. Шофер Алешка сидел на полу с огрызком карандаша. — Вставать? — Погоди. — Забыл я стихотворение Константина Федоровича, — виновато сказал Алешка. — Ты, случайно, не помнишь? — Он наморщил лоб, зашевелил губами. Константин Федорович во время завтрака прочитал удивительные стихи про сизую цаплю Шух-шух-гу, про храброго бобра Амика и дикого гуся Ваву. Во время чтения мальчик забыл, что ему не понравился растрепанный егерь с лохматой бородой, забитой крошками хлеба. Он помнит — стихотворение было о зеленом лесе, о шумных реках, о болотах и топях. Слова в нем простые, родные… Мальчик повернулся и посмотрел через небольшую поляну на лес. Легкий ветерок шевелил ветви деревьев. На высокой траве оживали и двигались пестрые тени. В соседних кустах лещины загремели медными боталами корова и бычок. Мальчик представил, как они воюют с надоедливыми слепнями. Недалеко залаяла собака. — Тайга, Тайга! — обрадовался мальчик. Из лесу выбежала рыжая широкогрудая собака и сразу пропала в траве. Сверху упали два черных стрижа и понеслись за лайкой. Птицы ловко хватали взлетавших перед собакой бабочек и кузнечиков. «Красиво у нас на кордоне. Как в сказке!» — вспомнил Колька слова егеря. И вдруг первая строчка стихотворения сама пришла к нему. Он начал читать:
Если спросите — откуда
Эти сказки и легенды…
С их лесным благоуханьем,
Влажной свежестью долины…
— Амик, ты не сердись! Скоро выпустим! Вторая клетка, где сидели молодые бобры, показалась ненадежной: у разбитой стенки отставала доска. Колька быстро добежал до избы. — Алексей, Алешка! — испуганно закричал он. — Клетка сломана. — Видел. Не колготись, — зевая, лениво протянул шофер. — Дай поспать. Ты тоже ложись! К Кольке подскочила Тайга. Мальчик не успел отвернуться, она лизнула его в лицо. Собаку можно было принять за лисицу-огневку — такая же узкая морда, косой разрез глаз. Только хвост крючком. Лайка потянула носом. Черные треугольники ушей насторожились, на загривке дыбом поднялась рыжая шерсть. — Тайга! Бобров привезли! Сбегай познакомься! — засмеялся Коля. — Ты таких зверей в нашем лесу еще не видела. Ищи! Не особенно поняв, что сказал ей мальчик, Тайга услышала знакомую команду: ищи! Ткнула острый влажный нос в землю и бросилась вперед. Скоро собака уже злобно и отрывисто лаяла, как обычно лаяла на медведя или лося. — Тайга, ко мне! Ко мне! Но собака не слушала приказания, и мальчик с трудом оттащил ее от клетки. Бобры были встревожены. Шлепали хвостами, щелкали красными длинными резцами: готовились защищаться. — Тайга, так не знакомятся! Алешка только заснул, а ты разлаялась! Колька вернулся на крыльцо. Тайга легла недалеко от него, положив морду между лапами. Но рыжая шерсть на загривке по-прежнему топорщилась. — Лаяла! Бобры и так тебя боятся. Маленькие они, двухлетки, — поучал Колька. Погладив собаку, он снял с плеча кирзовую полевую сумку и принялся разбирать свое нехитрое имущество. Отец Кольки, Василий Иванович, — лесничий на кордоне. Летом он ходит в фуражке с зеленым околышем. На тулье прикреплена эмблемка — перекрещивающиеся дубовые ветви. Через плечо висит полевая сумка. В ней все его хозяйство: карточки обследования, цветные карандаши, карта леса, складной метр,
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (34) »