- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (16) »
ДОРОГОЙ ДРУГ!
Эта книжка о войне, о том времени, когда твой отец, дед, дядя, твой сосед мужественно и стойко сражались за Родину против фашизма, против твоего врага, хотя тебя тогда еще и на свете не было. Тебе важно и нужно знать героическое прошлое твоей страны, подвиги отца и деда. Знать, как это было.
Писатель Илья Львович Миксон сам прошёл дорогу войны и пережил многое из того, о чём рассказывает в своих книгах. Он написал для взрослых десять книг, но и к тебе, юному читателю, обращается не впервые. В нашем издательстве вышли повести Ильи Миксона «Обыкновенный мамонт» и «Семь футов под килем».
Отзовись!
— «Зея»! «Зея»! Я — «Сура», я — «Сура». Приём. Тихое, едва слышимое потрескивание, тяжёлый вздох, опять настойчивое: — «Зея», «Зея»… Зея… Знакомое имя. Восточное. Зея… Гибкое тело танцовщицы в газовых шароварах. Дымчатый шарф. Танцовщица кружится. Никак нельзя разглядеть её лицо и обнажённые руки. Только волны шарфа, полупрозрачные, как редкий туман. Ритмичные удары барабана отдаются в голове. А туман всё кружится, колышется. — «Зея», «Зея»! — устало зовёт простуженный голос. — Я — «Сура», я — «Сура». Страшная сила рвёт в клочья зыбкий туман. Будто лопаются сверху донизу сотни нитей прочного шва. В разрыве — оранжево-белые всполохи пламени. Многоголосый гул и частая дробь барабана. Непонятные выкрики, топот. Над самой головой захлёбывается автомат. Протяжный вопль, падение чего-то тяжёлого, громыхание металла. И тишина, звонкая до боли в висках. Но вот снова размеренное: — «Зея», «Зея». Я — «Сура», я — «Сура». Приём. Медленно возвращается сознание. Ощупываю себя. Кажется, цел, но во всём теле тупая, ноющая боль. Пытаюсь вспомнить, что же произошло. …Мы наступали на Жиллен, разрушенный хутор с единственным уцелевшим домом под островерхой черепичной крышей. Пологая возвышенность, на которой стоял хутор, судя по топографической карте, господствовала в этом районе. Впрочем, листы карты Восточной Пруссии устарели, обнаруживались неведомые дороги и неизвестные населённые пункты. За пять минут до начала артиллерийской подготовки командир дивизиона пришёл к выводу, что мы уже в Жиллене, а дом под островерхой крышей впереди — что-то другое. То, что Жиллен уже в наших руках, радовало. Но знал об этом только наш дивизион, а «катюши» нацелили на Жиллен ракеты. Прямой связи с гвардейцами у нас нет. Радировать в полковые штабы не имело смысла. План артподготовки исходил из армии. Разве туда добраться по эфиру за пять минут до боя! Нас не накрыли: «катюши» всё-таки «сыграли» по немцам. Когда изломанную цепочку второй роты отделяла от дома с островерхой крышей сотня метров, я с разведчиком Лариным и радистом Шкелем ушёл вдогонку за наступающими. Из старого наблюдательного пункта корректировать огонь стало невозможно. Вместо крыши на доме чернел скелет из стропил. Черепица обрушилась, и вокруг дома снег казался пропитанным кровью. В пустой комнате с голыми проёмами окон сидел на полу пожилой лейтенант в ватном костюме, измазанном глиной и извёсткой. Он звучно высасывал мёд из большого куска пчелиных сотов. В углу девушка в шинели бинтовала голову раненому солдату. — Ну как? — отдышавшись, спросил я лейтенанта, командира роты. Покряхтев, он разломил медовую плитку и, протянув мне половину — угощайтесь, пожалуйста, — равнодушно кивнул на окно. Я взялся за бинокль, но в нём не было нужды. В каких-нибудь трёхстах метрах на опушке леса пофыркивали сизыми выхлопами две самоходные пушки с мужским именем «фердинанд». Под их прикрытием залегли немцы. Шкель возился с радиостанцией: у него что-то не ладилось. Появился куда-то исчезавший Ларин. — Товарищ старший лейтенант, подвал здесь — чистый дот! Я отмахнулся и заторопил радиста. — Питание село, — отозвался Шкель. Он предупреждал меня ещё вчера; мы наступали восьмые сутки. Как тут напасёшься свежих аккумуляторов! Ротный тоже не имел связи. Оба телефониста, тянувшие кабель, погибли. Ждали радиста командира батальона. — Что делать будем? Пэтээры есть? А противотанковые гранаты? У ротного не было ни противотанковых ружей, ни гранат. Определив на глаз местоположение самоходок, я набросал несколько слов на листке из полевого блокнота и вручил его Ларину: — Бегом! Разведчик исчез. Немцы, чувствуя безнаказанность, продвинулись метров на двадцать, затем ещё на десять. Их гаубичные батареи бьют из-за леса через нас, отсекают второй эшелон. «Проберётся ли Ларин?» «Фердинанды», взревев моторами, осторожно поползли вперёд, выставив длинные стволы с лапчатыми набалдашниками дульных тормозов. — Сейчас начнут, — замечает ротный. — Метко бьют негодяи. У них, говорят, оригинальные прицельные приспособления. Не слышали? — Стабилизированные, — отвечаю я невнятно: рот забит пахучим воском и мёдом. Раненный в голову, мучительно заикаясь, жалобно тянет: — Сестрица, унеси меня отселя. — Раненых эвакуировать! — распоряжается ротный. Его измятое бессонницей и окопной жизнью лицо с чёрной в блёстках щетиной на миг становится печальным и серьёзным, но тут же глаза с красноватыми веками загораются любопытством. — Как это — стабилизированные? — Связь пришла! — кричит кто-то. Появляется рослый пехотинец с зелёным ящиком рации за спиной. — Разворачивайся! — коротко приказывает ротный. — Лучше спуститься ему в подвал. — советую я, наблюдая за «Фердинандами». Они остановились, выжидая перед последним броском. Ротный соглашается. Прошу его временно подчинить мне радиостанцию. Шкель передаёт радисту свою табличку с позывными. — Так что значит — стабилизированные? — допытывается ротный и подаёт мне второй кусок мёда. — Угощайтесь, пожалуйста. — Стабилизированные — это… Со свистящим шипением, прерывчатым, булькающим, высоко над нами летят снаряды. «Наши!» Выглядываю в окно. «Фердинанды» возобновили движение. Отчётливо звякают гусеничные траки. На лесной опушке взлетают кустистые разрывы. Ларин пробрался, но поздно, а коррективы передать некому. — Товарищ старший лейтенант, «Зея» отвечает! — докладывает в дверях Шкель. — Прицел меньше четыре! — кричу я в ответ. — В подвал надо, товарищ старший лейтенант, — виновато дёргает маленькими усиками Шкель. — Это пехотинец настроился. Пробежав две комнаты, выскакиваю из дому, нахожу глазами чёрную дыру в подземелье. Наклоняюсь над ней. — Передавайте: «Прицел меньше…» Грохот и лязг заглушают команды. — Отставить! Огонь на меня! Огонь на- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (16) »