- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (104) »
Пуэрто-Рико погиб бежавший из Республики доминиканский поэт Вихилио Мартинес Рейна. Когда Рейна выходил из кафе, в грудь ему всадили целый заряд из ружья. Убийца не был пойман.
В феврале того же года под одной из мрачных арок Колизея застрелили священника Эммануэло Мария Эскуда; он поселился в Риме два года назад, бежав из Доминиканской Республики. Я узнал потом… И так далее, все то же: эмигрант из Доминиканской Республики, убийцы не пойманы, не найдены, не обнаружены, не удалось напасть на след… А ведь все следы: из Рима и Парижа, из Нью-Йорка и Гаваны — вели в Доминиканскую Республику. В марте, в апреле, в мае… Из месяца в месяц, из года в год, иногда еженедельно, или каждые два-три дня гибли на улицах самых разных городов эмигранты Доминиканской Республики. Тайные агенты из Доминиканской Национальной полиции добирались всюду, находили свою жертву, выслеживали, убивали и исчезали, насмехаясь над полицией и контрразведкой обоих континентов.
Двенадцатого марта этого года бесследно исчез доктор Хесус Фернандес де Галиндес, читавший курс истории испанской цивилизации в Колумбийском университете Нью-Йорка. Он спустился на станцию метро Колумбус Сэркль в центре гигантского города, средь бела дня, и больше оттуда не вышел. Не доехал он также до места назначения; не нашли его и в туннеле метро. Он просто «испарился», так сказал мне майор Фрэнк Бисли. Де Галиндес был эмигрантом из Доминиканской Республики. Я узнал, что виновники его исчезновения не обнаружены. Это было очень запутанное дело.
В феврале того же года под одной из мрачных арок Колизея застрелили священника Эммануэло Мария Эскуда; он поселился в Риме два года назад, бежав из Доминиканской Республики. Я узнал потом… И так далее, все то же: эмигрант из Доминиканской Республики, убийцы не пойманы, не найдены, не обнаружены, не удалось напасть на след… А ведь все следы: из Рима и Парижа, из Нью-Йорка и Гаваны — вели в Доминиканскую Республику. В марте, в апреле, в мае… Из месяца в месяц, из года в год, иногда еженедельно, или каждые два-три дня гибли на улицах самых разных городов эмигранты Доминиканской Республики. Тайные агенты из Доминиканской Национальной полиции добирались всюду, находили свою жертву, выслеживали, убивали и исчезали, насмехаясь над полицией и контрразведкой обоих континентов.
Двенадцатого марта этого года бесследно исчез доктор Хесус Фернандес де Галиндес, читавший курс истории испанской цивилизации в Колумбийском университете Нью-Йорка. Он спустился на станцию метро Колумбус Сэркль в центре гигантского города, средь бела дня, и больше оттуда не вышел. Не доехал он также до места назначения; не нашли его и в туннеле метро. Он просто «испарился», так сказал мне майор Фрэнк Бисли. Де Галиндес был эмигрантом из Доминиканской Республики. Я узнал, что виновники его исчезновения не обнаружены. Это было очень запутанное дело.
1
Мерфи глянул на приборы и поднял руку в перчатке из зеленой кожи. — Хватит! — крикнул он. Веснушчатый паренек кивнул и выключил рычаг, регулирующий приток бензина. — Запасной бак полон, — прошепелявил он. — Ладно, старик, — сказал Мерфи, — можешь убирать свой танкер. Он вышел из кабины и дал пареньку несколько монет. Сорвался ветер и хлопнул его по лицу свободно свисающими кожаными наушниками шлема. Мерфи застегнул их под подбородком и неодобрительно посмотрел на стоящую рядом секретаршу бюро, в котором он нанял самолет: она жевала резинку, двигая челюстями с раздражающей, коровьей медлительностью. — Вы ждете чего-нибудь? — спросил он. — Да вроде… — Еще что-нибудь нужно уладить? — Нет, — сказала она, — вроде все улажено. Квитанцию на залог вам дали? — Дали. — Вы остаетесь до завтра? — Даже не представляю, что я мог бы делать в этом вашем Линдене. Зачем мне оставаться до завтра? Всматриваясь в его мальчишеское лицо, она разомкнула склеенные резинкой челюсти и проскандировала: — Я подумала, что пойдем вечером потанцевать. — Такая девушка, как вы, должна иметь кого-нибудь на месте, под рукой. На приезжих не стоит рассчитывать. Она пожала плечами и поправила обесцвеченные перекисью волосы, рассыпающиеся от порывов ветра. Прищурила глаза. — Шеф не любит, когда около меня крутятся парни. — А сам, однако, любит крутиться? — Ему шестьдесят лет, но, знаете, он выглядит на все сто двадцать. А это не забавно, правда? Если бы я нашла другую работу, так сказала бы ему, что о нем думаю. Вы читали такой роман Набокова, об этом пожилом мужчине и этой молоденькой девочке… — Читал. Но вам, наверно, чуть побольше лет, чем Лолите. — Именно. Лолита. Так называлась книжка, только, знаете, плохая у меня память на названия. Меня зовут Лана. Она неизвестно почему засмеялась. Мерфи был уже сыт по горло пустой болтовней; ради этой девушки не стоило откладывать вылета, да он и не мог бы этого сделать и для прекраснейшей в мире. «Пускай она отвяжется, а то я стану нелюбезным». — Знаете, сколько мне лет? — быстро бросил он, не давая ей заговорить. — Мне всего двадцать два, и я люблю женщин под тридцать. Вы для меня слишком молоды. — Мне уже двадцать пять. — Вот именно, это я и хотел сказать. Вам придется подождать меня пять лет. — Вы, наверное, шутите, мистер Мерфи. Он сделал вид, что не слышит ее ответа и повернулся к веснушчатому пареньку, тот стоял, опершись о тележку с бензобаком, и глазел на Лану. — Старик, — сказал Мерфи, — позови механика, пускай он сам проверит рули и моторы и подготовит к полету этот дырявый ночной горшок. Паренек очнулся. — Хоросо, сейцас. Он побежал к ангару, пересчитывая по дороге деньги. Крашеная секретарша не сдавалась. Она приблизилась к пилоту и поправила пряжки его комбинезона. Он отступил на полшага. — Шеф спрашивал, — сказала она, — куда вы летите. Вы не заполнили этой графы. — Скажите шефу, что я его еще никогда не спрашивал, куда он летит. Кто хочет заработать несколько долларов, пускай не сует нос куда не следует. — Бывают иногда неприятности, он поэтому. Если что случится, полиция штата закроет лавочку шефа. У нас однажды такая была история, что… — Скажите ему, что я лечу в Чаттануга, в Теннесси. — Хорошо, запомню… У вас кто-нибудь есть? — Об этом шеф тоже спрашивал? — Вы мне очень нравитесь, мистер Мерфи, должна откровенно признаться. Когда вы возвращаетесь? Приблизился механик. Он был старый, седой и сутулый; левая рука у него была заметно короче правой. Он сказал: — Я все прощупал. Стартовать будете сейчас? — Да. — Так я начал. Мерфи посмотрел на секретаршу. — До свиданья, Лана, вы были очень милы. Всего вам наилучшего. Но Лана не уходила. — Я тут подожду, мистер Мерфи. — Нет уж, пожалуйста, идите… Женщины не должны стоять у взлетной полосы, это приносит неудачу. Вы мне сейчас скажете, что пилот не должен быть суеверным, что женщины тоже летают, что вы всем приносите счастье и еще массу других вещей. Но уж лучше ничего не говорите. Я все это наизусть знаю, я летаю уже сто лет. Лучше будет, если вы пойдете в бюро. — Готово! — крикнул старый механик, неуклюже выкарабкиваясь из кабины. — Можно удирать. Желаю вам шлепнуться при первой посадке. — Спасибо, парень, — усмехнулся Мерфи, протягивая ему мятую кредитку. — Это тебе на конфетки. С вами я уже попрощался, — сказал он Лане. — И не расстраивайтесь насчет деда. Опыт пожилых мужчин стоит больше, чем наша молодость. Одна семнадцатилетняя девушка бросила меня ради джентльмена, которому было за сорок. Лана сердито посмотрела на него. — И потом умерла от счастья, да? Он сделал вид, что не слышит. Поправил шлем из зеленой кожи, похлопал по пушистым дискам, прикрывающим уши, и, взглянув на Лану, постучал в них пальцем, давая понять, что ее голос до него не доходит. — До свиданья! — крикнула Лана. — До встречи, мистер Мерфи! Я вас буду ждать! Влезая в кабину, он слышал- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (104) »